Отправлено: 27.11.06 14:59. Заголовок: Змеёныш gen 11 глава от 22.10

Название: Змеёныш
Автор: Marta
Беты: Black Mamba, с 9 главы еще и Liebe
Пейринг: СС, ГП, СБ, РЛ, ЛМ, НМ, ДМ, студенты и преподаватели Хогвартса (миди)
Жанр: gen
Рейтинг: R
Саммари: Гарри однажды понял, что хочет иметь любящую семью, и на то он волшебник, чтобы его желания сбывались. Он нашел Северуса Снейпа, и теперь ни министерство, ни Альбус Дамблдор не могут их разлучить. Они могут расстаться только по взаимному желанию. Кем станет мальчик, выросший в подземельях Дома СлизеринПредупреждения: махровое AU, если вы нежно любите Альбуса Дамблдора и Сириуса Блэка, вам не сюда. Возможно, со временем рейтинг и жанр изменятся.
Моя первая попытка что-либо написать.
Диклеймер: все принадлежит Роулинг

 Отправлено: 18.05.07 14:39. Заголовок: Re:

Руфус Скримджер
Тогда удачи вам! И хорошей работы! (Где мало работы и много зарплаты)

 Отправлено: 18.05.07 21:54. Заголовок: Re:

Мия
Спасибо :)

 Отправлено: 31.07.07 21:14. Заголовок: Re:

[align:center]Глава 9. Радости и разочарования учебного года[/align]

Начало нового учебного года, вопреки всем плохим предчувствиям Северуса, было безоблачным, и все, казалось, обещало идти легко и без эксцессов (единственным темным облачком на горизонте был ловец гриффиндорской сборной по квиддичу). Возможно, это ощущение беззаботной легкости было вызвано тем, что, в отличие от первых лет своей хогвартской карьеры, он больше не испытывал тяжести нагрузки от обязанностей учителя, декана и штатного зельевара. А может, это было связано с тем, что ученики, помнившие его за партой, успели окончить школу. Ну… или это было оттого, что он сумел добиться репутации строгого и придирчивого учителя, которого бессмысленно пытаться запугать или подкупить и с которым тем более бессмысленно заигрывать и кокетничать — как студенткам, так и их мамашам.

Его опасения насчет Гарри и того, как он приживется, были развеяны почти сразу же. Дом Слизерин принял мальчишку. Все студенты с седьмого курса по второй играли роль старших братьев и сестер. Кто-то — снисходительно, кто-то — с небрежной доброжелательностью, кто-то — с холодной расчетливостью, но все они приглядывали за приемным сыном своего декана. Сам же Гарри выглядел немного забавно, пытаясь оказывать покровительство первоклассникам Дома. Северуса забавляло то, как быстро старшие студенты сообразили, что обычные вопросы первоклашек (где и что находится, как найти аудиторию или правила поведения в библиотеке) и введение их в жизнь факультета можно переложить на малыша. Первогодки присматривали за мальчиком, он же был абсолютно уверен в своей важности и необходимости.

Старосты сумели организовать дела на факультете настолько хорошо, что у их декана оставалось достаточно времени для проведения серии экспериментов, договоренность о которых ему этим летом навязал Малфой в госпитале им. св. Жанны. Как оказалось, в Парижской высшей школе (это гордое название носил маленький, но широко известный в кругах зельеваров исследовательский центр) и на отделении высшей алхимии в Нанте, основанном еще Жилем де Рэ, занимались аналогичными исследованиями. Их подход к проблематике иногда казался Северусу излишне грубым и прямолинейным, а иногда вызывал недоумение своей изощренной тонкостью и извилистостью. Переписка профессора Снейпа с месье Жильбером Ленорманом была активной, обширной и иногда излишне эмоциональной, но оба уважали профессионализм и эрудицию оппонента.

Даже проклятый оборотень не слишком раздражал Северуса, стараясь вести себя максимально вежливо и доброжелательно. Он зависел от Снейпа: от его молчания, от его зелий и разрешения общаться с Гарри. Это примирило Северуса с присутствием в его жизни старого врага — но лишь в какой-то степени. Ведь перевёртыш для него был одним из тех, кто превратил Хогвартс из волшебной сказки в страшный кошмар...

У Северуса Снейпа было несколько качеств, которые изрядно отравляли ему жизнь. Сколько себя помнил, он не умел прощать — ни других, ни себя. За каждую ошибку Северус ел себя поедом, постоянно вспоминая о своих промахах: «А если бы я сделал это и учел то...» Успех он воспринимал гораздо более спокойно, как заслуженный результат упорного труда и правильного планирования. Но неудачи помнил и переживал очень долго. Он иногда размышлял, что было причиной его мизантропии. Возможно, обладай он легким характером и умением смеяться над собой, то имел бы много друзей и беззаботное детство, — но он был самим собой и не мог понять, что же было первопричиной его тяжелого мстительного характера и язвительного сарказма — природа или постоянные унижения окружающих… Кто знает. А ещё сказывались его пылкий темперамент — наследие от легендарного прадедушки итальянца, и бесстрашие берсерка — наследие семьи матери. С детства он пытался взять эти качества под контроль. Держал свой характер в узде, стремился все просчитать и избежать опасных ситуаций заблаговременно, но… раз за разом срывался. В начальной маггловской школе, не сдержавшись, высказал ненавистной учительнице всё, что думает о её методах воспитания и познаниях в преподаваемом предмете; вместо того, чтобы молча признать силу и авторитет банды старших мальчишек и откупиться от них — зло высмеивал умственные способности и внешние данные малолетних рэкетиров...

Северус сумел убедить себя, что Люпин смирился с положением вещей. Оборотень принял все условия, выдвинутые Мастером зелий, был неизменно спокоен, доброжелателен и уравновешен. Однако к середине октября в его ровном голосе начали проскальзывать тревожные ноты. Северус, глупец эдакий, приписал это приближающемуся полнолунию, а также тому, что Люпину предстояло принять зелье, изготовленное по новой формуле.

К Рождеству Снейп клял себя на чем свет стоит. Ведь если подумать, то почти всего случившегося можно было легко избежать! Если бы он запретил Гарри летать без взрослых, если бы он догадался более подробно проинструктировать Плютти, если бы не поехал на встречу с Ленорманом, если бы обратил внимание на поведение Люпина… В итоге, к сочельнику Северус чуть было снова не оказался в больничном крыле под присмотром мадам Помфри — у него открылась язва.

Он, кажется, бесповоротно испортил отношения с Минервой МакГонагалл и директором. Он нагрубил портрету Брейгеля и призраку Кровавого барона, нахамил Почти Безголовому Нику и так посмотрел на Серую Даму, что она буквально растаяла в воздухе. Он проклял Пивза, и только чувство самосохранения уберегло его от того, чтобы сцепиться с полувеликаном Рубеусом Хагридом. А случилось вот что.

Новый, осенний виток слизерино-гриффиндорской войны раскрутился не из старых распрей, а из новой вражды первоклашек. Кто-то кого-то толкнул в коридоре, опаздывая на лекцию. В ответ получил убийственную по своей точности характеристику манер, воспитания, покроя и качества одежды, а также социального положения и перспектив в будущем трудоустройстве. Не имея мозгов ни чтобы ответить, ни чтобы сделать вид, что не расслышал, гриффиндорец вместе с дружками устроил драку. Слизеринец ответил… Правда, к чести гриффиндорца надо сказать, что он-то сорвался первый и последний раз, но у него были старшие братья. Особенно один — юная звезда квиддича. Чарли Уизли, казалось, делал всё возможное, чтобы привести дело к катастрофе. И в результате ему это удалось.

Когда однажды утром слизеринский стол в Большом зале оказался заминирован навозными бомбами, Северус сумел охладить горячие головы своих студентов, сняв в итоге 150 баллов с Гриффиндора и вдрызг разругавшись с МакГонагалл — старая кошка требовала доказательств причастности к происшествию своих студентов, как будто не видела ликования в их глазах и победных ухмылок. Директор попытался «успокоить» его гнев нелепым доводом: «Северус, это просто детские шалости, не воспринимай все так близко к сердцу, — а потом добавил, — или к желудку». Снейп скрипел зубами и мечтал наложить на старого лицемера Crucio: примерно так директор успокаивал его самого с первого по шестой курсы. Кажется, впервые эти слова не прозвучали после той историей с Визжащей хижиной...

Северус был уверен, что бомбы пронес в замок Хагрид. На всех потайных ходах и туннелях стояли сигнальные заклинания, а наивные старшеклассники, полагающиеся себя самыми ловкими, очень быстро обнаруживали, что артефакты, зачарованные профессорами Хогвартса, им не по зубам. Поэтому было очевидно, что доставке контрабанды в замок кто-то помог. Кто-то взрослый, а Снейп знал лишь одного взрослого, обладающего таким чреватым неприятностями сочетанием, как недостаток мозгов и сентиментальность — Хагрида.

Потом был инцидент на уроке трансфигурации у третьего курса Слизерина и Гриффиндора. Северус в гневе и бессильной ярости обвинил МакГонагалл в потакании опасным шалостям своих воспитанников. Она... она весьма болезненно ткнула его носом в воспоминания детства, о которых он предпочел бы забыть. Люпин, который накануне полнолуния и так чувствовал себя больным, был встречен самыми резкими выражениями и выставлен за порог, да еще и Драго, то ли ощущая вторую природу оборотня, то ли уловив настроение Северуса, почти всерьез угрожал настырной твари. Гарри, видя гнев Снейпа, весь вечер вел себя тихо, занимаясь уроками, и только укладываясь спать, попросил посидеть рядом с ним. Северус молча сидел на краю кровати, чувствуя жар от тела мальчика и слушая его тихое размеренное сопение. Как ни странно, это помогло ему успокоиться.

В конце сентября, вскоре после драки, устроенной первокурсниками, Северус вернулся со сдвоенной пары четвертого курса Слизерин-Гриффиндор злой, как разъяренный тестрал. Один из этих… недоумков бросил хлопушку в котел с почти готовым зельем Виго Клэймора. Виго не был одаренным по части зелий студентом, но работал всегда тщательно, занимаясь старательно и аккуратно. Мальчишка происходил из небогатой (чтобы не сказать нищей) семьи и знал, что в будущем может рассчитывать только на свои силы и знания. Мать мальчика — маггла — изо всех сил старалась помочь семье. Она была прекрасной рукодельницей: шила, вязала крючком и спицами и даже плела кружева. А Руперт, её муж накладывал разные чары: для сохранности, от повреждений и загрязнений. Мать Виго сама обшивала всё семейство, и, поскольку ее рукоделие выглядело дорогостоящим, то многие считали парня избалованным богатым бездельником. Очевидно, именно этой точки зрения придерживалась мисс Тонкс.

Она рыдала в кабинете директора, утирая нос рукавом старого, растянутого мальчишеского свитера. Волосы её, в начале урока изображавшие платиновую блондинку (Северусу почему-то вспомнилась Нарцисса Малфой), стали какого-то невнятно-грязного цвета, а лицо приобрело оттенок зеленого яблока. Видит Салазар, если бы девчонка просто споткнулась и упала, он бы простил её, но она нарочно кинула хлопушку в котел! По ее словам: «Чтобы попортить кружавчики этому задаваке». Один Мерлин знает, какая счастливая случайность спасла глаза Виго. Он две недели пролежал в больничном крыле, с ожогами второй степени тяжести на руках, груди и на том, что недавно было его лицом.

Гарри несколько раз навещал Виго в больнице. Ранее тот неоднократно помогал Северусу в лаборатории, и мальчик успел с ним подружиться. Мальчишка навещал старшего друга со Снейпом, который приносил зелья для своего студента и помощника. Потом был визит с одноклассниками Виго, и даже Люпина Гарри умудрился затащить «на минуточку»: «Я только оставлю ему шоколадушку и сразу уйду».

[align:center]~oOo~[/align]


Учебный год в Хогвартсе начался для Гарри с радостной встречи со «старыми знакомыми» слизеринцами и с представления новичкам. Митчеллы под завистливыми взглядами передали Гарри приветы от Малфоев. Первые три дня в гостиной было шумно и людно: все обсуждали, как и где провели лето, планы на учебный год и перспективы Дома в борьбе за кубок школы. Мальчик ощущал себя тепло и уютно в общей комнате факультета. Он был своим. «Старожилом» — в отличие от пребывающих в состоянии постоянного удивленного недоумения первогодок. Что с того, что он был младше их? Он был сыном декана и знал о замке больше, чем первоклашки. Ну почти… Было приятно ощущать себя знающим и опытным рядом с более старшими ребятами. Гарри смотрел на них и думал: «Неужели и я в прошлом году ходил по Хогвартсу с такими же большими глазами?»

К октябрю мальчик воспринимал школу волшебства и волшебную деревню как нечто само собой разумеющееся, а вот летние каникулы на яхте вспоминались как сказка. К концу сентября Гарри уже принимал участие в половине проказ и шалостей, затеянных слизеринцами, учился играть в шахматы, был принят в команду по игре в плюй-камни (на счастье — запасным игроком) и обладал внушительной коллекцией карточек от шоколадушек, выигранных в подрывного дурака. Ни одной редкой или ценной карточки в коллекции не было, но ведь главным был тот факт, что он вообще смог их выиграть!

Частые в первое время посещения Астрономической башни, теплиц и загонов магических животных стали все более редкими — ведь мальчику было нужно сделать так много, что на все просто не хватало времени. Совершенно ужасна ситуация, когда тебя приглашают играть и в шахматы, и в плюй-камни, и в подрывного дурака, а еще ты видишь, что квиддичная команда собирается идти тренироваться, профессор Спраут сегодня собирается пересаживать тигровую лилию, а профессор Люпин приглашал в гости на чай. А еще ты знаешь, что ни прочитал ни строчки из заданного отцом материала, а завтра он будет спрашивать тебя о прочитанном...

Самым неприятным во всем было то, что и Северус, и Люпин прямо-таки помешались на нелепой идее, что Гарри ленив и плохо учится. Северус постоянно критиковал его «каракули», а все дело в том, что Гарри мог писать или красиво, или быстро, чтобы успеть записать мысли. А Люпин… Люпин постоянно притаскивал какие-то новые книжки (иногда очень увлекательные) по истории магического мира вообще и магической Британии в частности. Особенно интересными были книги о древних магах-полубогах Эллады, а также о волшебниках и друидах «Оловянных островов».

Вечера, когда два профессора начинали проверять его домашнюю работу, были ужасными. Северус шипел и плевался ядом. Он громогласно заявлял, что у Гарри самый толстый череп во всей магической Британии, потому что мозгов в нём нет ни грамма, только кость. А на обиженные слова:

— Вот и неправда, у меня есть мозг, — неизменно следовала язвительная реплика:

— Спинной, хватает на то, чтобы есть, спать и произносить членораздельные звуки, выдаваемые за разумную речь.

Гарри неизменно обижался и на день-два зарывался в книжки, но… яркий солнечный день и огромное количество возможностей для развлечений снова и снова отвлекали от книг и учебников.

Люпин же, когда видел, как Гарри закатывает глаза, стараясь придумать десятый подвиг Геракла или вспоминая, какими деяниями были прославлены маги Карфагена, сопровождавшие Ганнибала, только печально смотрел на мальчика и качал головой. Первое время он пытался пристыдить Гарри, говоря, что Джеймс Поттер стыдился бы того, какой у него необразованный сын. Однако отец быстро положил этому конец язвительными замечаниями о том, что Джеймс Поттер был широко известен своим безобразным поведением и успехами в квиддиче, а не обширностью образования и тягой к знаниям.

— В отличие от Лили, — неизменно добавлял он.

Люпин неизменно кидался защищать своего покойного друга. Говорил, каким тот был умным, как хорошо учился. Северус только хмыкал и вспоминал какие-то случаи из школьной жизни: взорванные котлы, перепутанные чары... Ремус в ответ вспоминал что-то свое. И это было замечательно — ведь если они начинали ссориться, то могли и забыть о невыученных уроках Гарри.

Рассказы профессора Люпина об успехах Джеймса Поттера в квиддиче подогревали страсть Гарри к полетам. Профессору нравилось сопровождать мальчика на поле, хотя отец предпочитал, чтобы Гарри ходил туда с ребятами из факультетской команды. Он ни слова об этом не говорил, но Гарри ведь не глупый, что бы там Северус не утверждал! Мальчику казалось, что Люпин ревнует его к отцу. Он постоянно старался прийти в гости, или пригласить Гарри к себе. Угощал всякими вкусностями. И вообще старался проводить в их компании как можно больше времени.

А еще у Гарри появился новый друг. Портрет Художника. Так он звал его долгое время, даже узнав его имя. Художника звали Питер Брей-гель, и был он сквибом. Портрет висел в галерее одной из башен, месте довольно отдаленном и малопосещаемым. Зато вид из окна был потрясающим. Гарри оказался там совершенно случайно. Он убегал от парочки гриффиндорских первокурсников. Глупые мальчишки почти совсем не ориентировались в замке, и удрать от них оказалось просто. Правда, и сам Гарри, как выяснилось, знал замок плохо и поэтому заблудился. Убедившись, что погони больше не слышно, и немного отдышавшись, он забрался на подоконник, решив для верности выждать некоторое время, прежде чем звать на помощь Плютти. А чтобы не скучать, вытащил из кармана кусок пергамента и карандаш и стал карябать рисунок. Художник посмотрел на его мазню и начал критиковать в удивительно знакомой ядовито-язвительной манере. Гарри даже почувствовал себя как дома... И теперь Гарри приходил к Художнику со своими рисунками. Тот ни разу ни один из них не похвалил, но давал советы. Оказалось, что главным было научиться смотреть и видеть.

А еще у Гарри появились враги. Их было много, и все они были разные. Некоторые не любили его просто потому, что он сын главы Дома Слизерин, а некоторые как сына строгого и нелюбимого профессора. Некоторые стали врагами потому, что он сам объявил им войну. Все началось с того, что однажды утром под столом их Дома оказалось несколько бомб-вонючек. И хотя под взрыв попало всего несколько человек, завтрак для всех оказался испорчен. Северус ходил весь день злой. Гарри видел, какими взглядами он обменивался с МакГонагалл: отец сверкал на нее глазами, полными бешенства, а та отвечала ледяными взглядами, полными высокомерного презрения.

Потом… Потом был взрыв в классе у Северуса, отправивший Виго Клэймора в лазарет. Северус рычал, шипел и ругался с Люпином, который пытался оправдать идиотку, устроившую взрыв. Он называл ее «хорошей девочкой»! Ха! Хорошие девочки – это Лизи Строун и Алиса Митчелл. Те всегда готовы помочь, веселые и красивые. И никогда не кинут хлопушку в котел с зельем!

На общем собрании в факультетской гостиной было решено, что достойным ответом будет война. И в этой войне маленький, юркий, ловкий и не связанный школьным расписанием ребенок был незаменим. Под маскирующими чарами он мог проникнуть даже в логово врагов — общую комнату Дома Гриффиндор. Честно говоря, Гарри там не понравилось. Вместо приглушенных зеленых тонов и серебра все было оформлено в ало-золотой гамме. Слишком пестро и аляповато. Как выразилась бы мама Драко: «плебейская безвкусица»... Мелкие пакости были эффективны. Все попытки МакГонагалл обвинить в чем-то студентов Дома Слизерин проваливались: все они имели твердое и неоспоримое алиби. И, оскорбленные необоснованными подозрениями, горели желанием доказать свою невиновность хоть под Веритасерумом. Гарри казалось, что Северус подозрительно косится на него после каждого инцидента, но тот молчал. Он не спросил ни о чем ни когда Гриффиндор чуть не проиграл матч Рэйвенкло из-за внезапно напавшей на всех икоты, ни когда половина гриффов покрылась прыщами всех цветов радуги (причем прыщи вызывали страшный зуд). Боевые действия с участием Гарри приостановились только тогда, когда после очередного «несчастного случая» на мальчике задержался задумчивый взгляд Альбуса Дамблдора. Слишком задумчивый взгляд.

Гарри снова начал уделять больше времени обычным своим увлечениям. Он помогал отцу в лаборатории (хотя, по словам Северуса, счастьем было то, что он хотя бы не мешает), мадам Спраут в теплицах или профессору Люпину. У Гарри снова проснулся интерес к астрономии. После лета они с отцом и профессором Люпином еще несколько раз поднимались ночью на Астрономическую башню и рассматривали в телескопы лунные моря и кратеры, Юпитер с его лунами и Сатурн с кольцами. Гарри вспомнил, что он так ни разу и не посмотрел в телескоп на полную Луну, и загорелся желанием восполнить этот пробел. Поскольку Северус давно ругался на «ночные похождения, которые не дают никому возможности выспаться», мальчик решил обойти его с флангов.

Вчера он видел над верхушками деревьев Запретного леса большой оранжевый шар. Почти как апельсин. Это было так красиво… Луна над лесом и лунная дорожка в неподвижных водах Черного озера. И Гарри в тот же вечер попытался издалека навести разговор на интересующую его тему. Он как раз недавно читал в одной из своих книг легенды о луне и знаках зодиака. Однако Северус, уставший после проверки контрольных и злой после очередной стычки в учительской, был непреклонен. Отложив письмо, которое читал в кресле у камина, постоянно хмыкая про себя, он сразу же отмел все попытки непринужденной беседы и заявил, что сегодня слишком устал, а в ближайшие дни будет слишком занят – очередная серия экспериментов близится к завершению. И Гарри нанес свой коварный удар:

— А я и не собирался просить тебя об этом. Мы пойдем с профессором Люпином. Правда? — мальчик, улыбаясь, посмотрел на гостя и почувствовал неладное. Профессор, и до этого плохо выглядевший, побледнел совсем и, растерянно улыбаясь, быстро переглянулся с отцом. Такие взгляды были Гарри хорошо знакомы по жизни в семье тёти и дяди. Обычно взрослые переглядывались так, когда были уверенны в том, что Гарри сказал или сделал что-то не то, но не хотели объяснять, что же он сделал не так.

— Э-э, Гарри, я последние дни не очень хорошо себя чувствую и стараюсь ложиться пораньше. — Профессор Люпин виновато улыбнулся.

Гарри недоуменно перевел взгляд с одного взрослого на другого и, стараясь выглядеть как можно более вежливым, попросил:

— Ну мы же не пойдем не очень поздно, она только встанет над лесом… — И, не выдержав, зачастил умоляющим тоном: — Я так хочу посмотреть на полную луну, ну профессор, ну пожалуйста!

— Гарри! — рявкнул Северус. — Я запрещаю!

Посмотрев на слезы, навернувшиеся на глаза мальчика, он уже более спокойно, но по-прежнему твердо продолжил:

— Ночи сейчас холодные, профессору Люпину ночная прогулка вредна, да и твоему здоровью пользы от неё не будет, а смотреть на луну нужно, когда она находится в восхождении или убыли. Тогда на границе видны кратеры. Ты же помнишь?

Гарри угрюмо кивнул, бросив украдкой взгляд на Люпина. Тот благодарно смотрел на отца. Это было плохо. Очень. Значит, не удастся уговорить ни одного из них.

...Октябрь радовал теплой погодой, под теплыми солнечными лучами казалось, что на дворе стоит начало сентября, вокруг Хогварса одуряющее пахло цветущими розами. Гарри проводил немало времени в своем любимом дворике, то читая, то рисуя цветы, старательно припоминая полные язвительной иронии советы Художника. А чаще всего — предаваясь постыдному, с точки зрения Северуса, безделью. Было здорово просто так валяться на пледе, расстеленном в цветнике, и смотреть на плывущие облака. И знать, что тебя не погонят возделывать этот цветник. Не менее здорово было представлять, как он, оседлав новую спортивную модель метлы, мчится наперегонки с ветром среди облаков. Быстрее и свободнее ветра. От уроков, от придурков гриффиндорцев, от противной МакГонаггал, от пугающего директора, от надменных и неприязненных взглядов некоторых учеников.

Гарри вздохнул и посмотрел на солнечные часы — скоро кончатся занятия и можно будет пойти на тренировку квиддичной команды Слизерина.

[align:center]~oOo~[/align]



В последние несколько недель хорошей погоды Гарри пытался успеть налетаться. Он каждую свободную минуту упрашивал Северуса, Люпина, мадам Хуч или старшеклассников отправиться полетать. Северус всё так же не одобрял метлу, подаренную маленькому мальчику, считая, что она обязательно доведет ребенка до беды. И, конечно же, он был прав.

Хотя по сравнению с первыми годами преподавания, когда профессор Снейп выматывался настолько, что почти без сознания падал в кровать в конце дня, работа почти не отнимала сил, времени она все равно требовала немало. А еще зелья для госпиталя и эксперименты, и попытки заниматься исследованием природы чар… Времени не хватало катастрофически. Поэтому Северус разрешил Гарри присутствовать на тренировках квиддичной команды факультета и, если после оных у ребят будут время и силы, чтобы присмотреть за ним, то летать под их присмотром.

В тот день стояла прекрасная теплая погода, занятия у шестого курса закончились рано, и Гарри уговорил Отто Вульфа, вратаря команды, пойти на квиддичное поле пораньше. Подходя к сараю для метел, Гарри заметил, как за угол, блеснув на солнце яркими рыжими вихрами, свернула фигура студента. Мадам Хуч была на занятиях первоклашек, и мальчики оказались предоставленными сами себе. Детская метла Гарри не могла взлететь выше двух метров от земли, но он сумел уговорить Отто прокатить его на «всамделишней» взрослой метле. Вульф был прекрасным летуном, да и метла у него была весьма неплохая.

Отто посадил Гарри перед собой на метлу и, подумав, привязал его заклинанием к себе. Он был уверен в том, что иначе мальчик упадет, а так сын декана будет в полной безопасности. Позже Северус был вынужден признать, что ни Гарри, ни Отто ни в чем не виноваты и нигде не ошиблись. Они просто не смогли учесть непредвиденного фактора: через три дня должен был состояться матч Слизерин-Рэйвенкло, и кто-то из болевших против его факультета подстроил диверсию с метлами команды. И кстати, Уизли оказался ни при чем, он только прогуливал уроки.



[align:center]~oOo~[/align]

Стремительно взлетев на 15 метров над землей, Отто заложил крутой вираж и сделал круг над полем. Потом устроил слалом, пролетев в кольца ворот. Гарри только пищал от восторга и выкрикивал: «Выше! Круче! Быстрее!». Отто, одобрительно подумав, что из мальца выйдет прекрасный квиддичный игрок, решил показать ему финт и вывел метлу в пике, Гарри радостно засмеялся, и в этот момент Вульф ощутил первый тревожный признак — его новая, послушная метла с трудом вышла из пике. А в следующую минуту буквально взбесилась. Она то пыталась войти в «штопор», то сделать «бочку» или «мертвую петлю», а то и все это одновременно. Древко тряслось и дрожало, и вообще Отто казалось, что он пытается усмирить дикую лошадь со злым и склочным характером. И все же, он бы справился с метлой, если бы не Гарри. Дополнительная масса сильно изменила её летные характеристики. Оказавшись на высоте около 4-х метров, Отто решил прыгать вниз. Он всё рассчитал верно: использовал чары левитации для смягчения посадки, падал с расчетом на то, чтобы не пострадал ребенок... Выданный испуганным Гарри всплеск спонтанной магии, повлиявший на его заклинание и в результате швырнувший их обоих в сторону, и притаившийся в густой траве небольшой, но острый булыжник оказались для него весьма неприятной неожиданностью. Булыжник стал причиной сломанного позвоночника, а вес Гарри, пришедшийся на грудную клетку, добавил к этому сломанные ребра. Им очень повезло, что Роланда Хуч заглянула на стадион проверить, как у них дела.



[align:center]~oOo~[/align]

Это происшествие имело для Северуса двоякие последствия. Во-первых, межфакультетская война вышла за границы разумного, и теперь ему приходилось с удвоенным вниманием следить и за своими студентами, и за воспитанниками Минервы, чтобы не допустить смертоубийства. Во-вторых, Гарри снова стал видеть кошмары. Северус несколько раз просыпался от его криков и успокаивал мальчика уверениями в том, что его вины нет, что к Хэллоуину Отто будет здоров. Внимательное наблюдение за ребенком показало, что он начал бояться высоты — да и к метле больше не подходил. Так и бросил ее на трибунах стадиона. Метлу вечером принесли третьеклассники из Рэйвенкло. Пришлось принять срочные меры. Северус повел Гарри на стадион, и они с Люпином вместе катали его на своих метлах несколько часов. Вначале Гарри молчал, вцепившись белыми от напряжения пальцами в древко, но потом расслабился, спокойно воспринял несколько весьма рискованных кульбитов и даже согласился полетать в одиночестве на своей метле, играя в салочки. Возможно, идея была и неплохая, но, приземлившись, они увидели ошеломленные лица игроков команды Хаффлпаффа.

Той ночью Гарри в последний раз приснился кошмар. Северус услышал сквозь сон, как дыхание мальчика изменилось, как он простонал несколько раз: «Нет, не надо!». Проснуться никак не получалось, но это и не понадобилось. Заскрипела кровать, раздалось шарканье тапок, и он ощутил, как Гарри залезает под одеяло, прижимаясь к нему. Мужчина обнял худенькие плечи и почувствовал, как они расслабляются, и вскоре в комнате слышалось только спокойное равномерное дыхание двух спящих людей.

Утром Северус проспал. И пробуждение его было неприятным. Из камина в гостиной сперва раздался шум, а затем вывалился Ремус Люпин собственной персоной. Ничего этого зельевар, конечно, не услышал — он крепко спал, прижимая к себе вместо плюшевого мишки Гарри и уткнувшись носом в его затылок. Гарри, который спал беспокойно, скинул во сне одеяло, и время от времени бормотал: «Не надо», слабо дрыгая рукой, но стоило Северусу прижать его крепче, как он расслаблялся и успокаивался.

Люпин при виде этого зрелища изменился в лице. Он громко откашлялся и постучал в полуоткрытую дверь спальни. Собираясь на урок в утренней суматохе, Северус не обратил внимания на выражение лица оборотня. Однако его изменившееся отношение к себе вполне почувствовал. Люпин как с цепи сорвался. Он старался не отпускать Гарри никуда с Северусом. Он засиживался в их квартире допоздна. Он таскал мальчишку ночью на астрономическую башню под предлогом того, что «сегодня ночью ожидается необычайно редкое и интересное небесное явление»...

Через несколько дней Северус поднимался в кабинет директора и услышал, как Люпин кричит на Альбуса. Это была настолько невероятно, что он замер на несколько минут. Услышанное за этот промежуток времени потрясло его и повергло в ярость. Люпин обвинял его… в том, что он любит детей! Нет, не в том смысле, как… а в смысле как извращенец! Этого профессор вынести не смог; он взорвался от бешенства, влетев в кабинет директора, прошипел в лицо ошеломленному его вторжением гриффиндорцу: «Отравлю!» и, развернувшись на каблуках, унесся к себе в кабинет подобно урагану. Вечером Минерва и Альбус пытались его успокоить. Они уверяли, что обвинения Люпина смехотворны, что его нужно простить, посмеявшись над этой ошибкой, что Люпин просто очень любит Гарри ...

 Отправлено: 31.07.07 21:14. Заголовок: Re:

... и беспокоится о нем. В ответ Северус, пытаясь сдерживаться, сообщил им, что Люпин приставал к его сыну с расспросами вроде: «не трогал ли его Северус» и что мальчик спрашивал у него, что такое «петофил»? И язвительно поинтересовался, как над этим смеяться?

Гарри же явно охладел к Люпину. В разговорах он цедил слова сквозь зубы, вел себя с оборотнем вызывающе, а Драго при приближении старого школьного недруга Северуса несколько раз пытался его атаковать. Игрушка-оберег вновь, как и несколько месяцев назад, шипела на оборотня и плевалась огнем, сверкая глазками. Люпин выглядел странно. Возможно, на него угнетающе подействовала необходимость снова встречаться с луной без поддержки зелья — Северус категорически отказался продолжать его варить, и оборотень вновь был вынужден проводить полнолуния в Визжащей хижине (Северус в это время старался наложить как можно больше охранных заклинаний, с содроганием представляя повторение кошмара из своей юности), — возможно, хотя это и сомнительно, ему было стыдно за свои гнусные подозрения. Потухший взгляд и виновато-затравленное выражение физиономии странно сочетались с каким-то нервным, истерично-оживленным ожиданием.

На Хэллоуин Снейпа и Гарри пригласили в гости к Малфоям. Открытки с приглашением, написанным красными чернилами, изображали традиционные для Хэллоуина сюжеты: шабаш на поляне сменялся видом костра с горящей на нем красавицей ведьмой. В последние выходные перед праздником Северус отпустил Гарри в Хогсмит со старшими студентами. Мальчик решил купить подарки. Однако в последний момент Альбус в категорической форме потребовал, чтобы Северус присутствовал на балу. Самого Альбуса не будет несколько дней по делам, связанным с Уизенгомотом, Люпину также необходимо в Лондон по личным и срочным обстоятельствам… «Одним словом, мальчик мой, вся надежда на тебя», — заявил старый интриган, лукаво поблескивая глазами.

А бал окончился скандалом и катастрофой. Да он и не начинался толком.

Стоило начаться праздничному пиру, как со стороны стола Дома Годрика раздался оглушительный взрыв, визг, стол окутали клубы дыма и эээ… амбре. А говоря проще, невыносимого зловония. Минеры-любители затратили на это мероприятие немало сил, фантазии и таланта, не говоря уже о внушительных суммах денег. Минерва не шипела и не била хвостом только в силу отсутствия такового в своей естественной форме, но Северусу все равно казалось, что глаза у старой ведьмы полыхают зеленым огнем, а пальцы кончаются острыми и внушительными когтями.

Конечно же, он с негодованием отверг все безосновательные обвинения в адрес своих студентов. Вернул МакГонагалл несколько ее высказываний. Как-то: «Минерва, это всего лишь детские шалости, не принимайте так близко к сердцу», «Дети есть дети, надо уметь посмеяться над их шутками ведь, где ваше чувство юмора», «Нет никаких доказательств того, что именно студенты моего дома связаны с этим… дурно пахнущим происшествием». Последнее замечание было не абсолютно верным. Все, от первого до седьмого курса, имели алиби, которое могли засвидетельствовать ученики других Домов. Конечно же, это было в высшей степени подозрительным. Особенно если учесть, что Гарри внезапно передумал идти на бал вместе с Севрусом, заявив, что сперва сходит в совятню отправить поздравления и подарки для Драко и его родителей.

Он устроил выволочку своим подопечным, заявив, что такие шутки слишком дурно пахнут и что он был лучшего мнения об их вкусе и стиле. Ребята хихикали и рассуждали о праздничном салюте в честь факультета смелых. Северус вздыхал, понимая, что завтра эта шутка будет на устах у всей школы, и виток конфронтации выйдет на новый уровень. Чуть позже в своей гостиной он вызвал Плютти и велел ей передать мистеру Генриху Снейпу, что он ждет его в своем кабинете для разговора. Мальчишка пытался хитрить, смотрел прямо в глаза, пытаясь сделать взгляд честным, но получалось плохо. Через 15 минут Северус сорвался и наорал на него. Они были в ссоре всю следующую неделю: на публике — предельная вежливость, наедине — полное игнорирование друг друга. Наверняка они бы так и не помирились, если бы не визит Люциуса.

Выглядел Малфой как обычно, но слегка покрасневшие глаза и некоторая небрежность в одежде и прическе выдавали его волнение. Он завел разговор ни о чем, небрежно вспомнил несколько забавных историй школьной поры, спросил о нуждах Дома, поинтересовался делами в школе, осведомился, часто ли отсутствует директор. Если его внешний вид вызвал у Северуса легкое недоумение, то весь нарочито небрежный разговор — сильнейшую тревогу. Все инстинкты кричали наперебой, что случилось что-то серьезное, причем к неприятностям Люциуса имеет непосредственное отношение Альбус.

— Люциус, что ты натворил?

— Я? Ничего. — Лицо Малфоя выражало настолько искреннее удивление, что Северус поверил. — Я ничего не «натворил», а вот ваш сумасшедший директор и наш председатель Уизенгамота, кажется, собирается «натворить»… — Люциус почти нерешительно помолчал, а затем с несвойственной ему робостью спросил: — Как ты думаешь, они могут пересмотреть дела по старым приговорам?

В ушах Северуса застучало, противно заныло то ли сердце, то ли желудок. Во рту появился отвратительный кислый привкус. Пересмотр старых дел ставил под угрозу и его тоже. Мог ли Альбус пойти на этот шаг? Мог, честно ответил себе Северус. «Директор был против того, чтобы я воспитывал Гарри, а если еще вспомнить грязные намеки, распространяемые Люпином…»

Наконец, сквозь панику пробился взволнованный голос Малфоя:

— …и он несколько раз навещал Азкабан. Понимаешь, все эти допросы по делу гибели Поттеров и его визиты в тюрьму... Насколько мне известно, он беседовал с несколькими членами Уизенгамота. — Малфой помолчал и глухо добавил: — Нарцисса в панике. Для нее нет разницы, кого из них выпустят. Сириус ли, Белла ли, для нас это будет катастрофой. Правда, Блэка мы можем не пустить на порог, он успел расплеваться и порвать с семьей, но Белла — старшая.

Северус начал судорожно вспоминать все недавние странности, поведение Люпина. «Интересно, что же его тревожит? То, что я педофил, то, что я хороший отец, или он вспоминает Блэка?!» Блэк — крестный отец Гарри и может потребовать права опеки.

Он посмотрел на Малфоя и заверил его в том, что ожидать на своем пороге скорого появления Беллатрикс Лэстрандж, в девичестве Блэк, им с Нарциссой не стоит. А сам мучительно думал, а стоит ли ему ожидать в скором времени визита Блэка.

Люпин ходил все с такой же неопределенно-взволнованной физиономией, директор все так же занимался делами школы и вроде бы даже прекратил отлучаться по своим делам. И Северус успокоился, убедив себя в том, что это просто его паранойя.



[align:center]~oOo~[/align]

Гарри так обрадовался, встретив Отто Вульфа и уговорив его полетать! Он не сразу понял, что Отто уже не выписывает в небе кульбиты ради его развлечения, а пытается сладить с метлой. Потом… все было потом: запоздалый страх от жуткого полета, ужас и паника при виде Отто, стонущего, со струйкой крови, вытекающей изо рта, слезы и дрожь от облегчения при виде мадам Хуч... И терзающее воспоминание о нырнувшей за угол фигуре с ало-золотым гербом. Отец потом подтвердил, что все слизеринские метлы были повреждены.

И Гарри поклялся страшно отомстить. В своем страстном желании он был не одинок — жажда мести обуревала весь Дом Салазара. Ребята решили ответить гриффам их же монетой. И если сарай для метел отныне стал недоступен (настолько сильные охранные чары наложили на него преподаватели), то уж сам Локи велел им повторить трюк с бомбами-вонючками...

Несколько попыток пронести контрабанду в замок из Хогсмита провалились с треском. Или ее обнаруживал Филч, или кто-нибудь из деканов, и хорошо если это был Снейп, который просто молча конфисковывал припрятанные бомбы. При попытке воспользоваться подземными ходами все партии заговорщиков неизменно натыкались или на МакГонагалл, или на директора, или на Люпина. Чем ближе становился Хэллоуин, тем мрачнее — огонь в глазах слизеринцев. Все было готово: рассчитан заряд и подготовлен план закладки бомб (так, чтобы нанести максимальный ущерб минимумом средств), рассмотрены и приняты способы минирования гриффиндорского стола. Дело оставалось за малым — пронести бомбы в замок. Средства, собранные всем факультетом (причем свою лепту вносили и богатые, как Малфои, и нищие, вроде Уизли), таяли от попытки к попытке, а вопрос так и оставался нерешенным.

В последнее перед Хэллоуином посещение Хогсмита Гарри отправился в деревню вместе со старостами факультета и в большой компании старшеклассников. Ребята покатали его на волшебных качелях, угостили мороженым. Стоя в очереди в «Сладком королевстве», они услышали, как гриффиндорцы обсуждают их шансы на победу в приближающемся матче без Отто. Настроение у всех сразу же испортилось. Разговор снова вернулся к обсуждению вариантов пронесения контрабанды в замок. И тогда Гарри спросил:

— А почему вы пытаетесь пронести все сами?

Кто-то фыркнул и зло пробормотал:

— Ну, конечно, давайте попросим рэйвенкловцев, хаффлпаффцев или, еще того хуже, самих же гриффов, пронести пару стоунов бомб-вонючек!

Гарри поморгал, ухватил Драго за хвост, не давая кинуться на обидчика, и, собрав все чувство собственного достоинства, ответил:

— Мы купим ингри-дие-ты. Это дешевле. Правда?

Старшеклассники мрачно согласились, но ответили, что ингредиенты Филч все равно отбирает и несет декану на проверку.

— Но мы не станет проносить их сами, — стараясь не показывать волнения, ответил Гарри, — мы попросим моего эльфа.

Ответом ему послужила потрясенная тишина. Потом был радостный гомон и лихорадочные попытки отловить всех слизеринцев. Список покупок разбили так, что никто не мог бы даже заподозрить, что эта голубоглазая блондинка-третьекурсница с пепельными кудряшками и очаровательными ямочками на щеках и тот угрюмый детина с пудовыми кулаками и мрачным тяжелым взглядом покупают ингредиенты для одной цели. Каждый оставлял себе хоть щепоть купленного, чтобы при досмотре в замке Филчу было что конфисковать. А мальчик битых два часа уговаривал Плютти, чтобы она пронесла его, Гарри, покупки в замок, упирая на то, что не учится в школе, а живет там, поэтому на него ограничение на приобретение некоторых розыгрышей и ингредиентов не распространяется.

В общем, это был очень веселый и радостный праздник. Старшие ребята предусмотрели все. Незадолго до праздничного ужина весь факультет затеял играть в «алое-и-белое» (Северус при упоминании игры хмыкал и почему-то вспоминал розы). Поделились на команды. Белые и алые должны были, используя все познания в магии, поразить противника заклинанием. За ходом игры следили несколько судей. Гарри играл за белых, но поскольку настоящей палочки у него не было, то он должен был подкрасться и дотронутся палочкой до противника, а для этого на него нанесли чары, отвлекающие внимание. Спустя полчаса веселой беготни он попросил предать Северусу, что задержится в совятне, посылая Драко подарок. Гарри осторожно пробрался в Большой зал и, то и дело сверяясь с чертежом, установил бомбы под столом Гриффиндора. И только невероятное усилие воли, а еще мысль об отце, сидящем рядом с директорским креслом, не дала ему заложить одну из бомб под учительским столом.

Конечно, Гарри опоздал и не увидел результатов своих стараний. Клэймор торопливым взмахом палочки снял чары, и Гарри продемонстрировал всему Хогвартсу свою честную расстроенную мордашку — праздник кончился, так и не начавшись, а он не видел самого главного события вчера. Единственным утешением служили гневные крики МакГонагалл. Ну да тут и говорить не о чем, она не очень-то и кричала, правда, шипела злобно, как голодный василиск... Отец был великолепен, он с невозмутимым видом требовал доказательств причастности своих воспитанников к случившемуся и постоянно упоминал дурно пахнущие шутки самих гриффиндорцев, а также детские шалости.

— Помилосердствуйте, Минерва, — сухо говорил он, — такого дурного рода шутка скорее пристала вашим студентам. Я полагаю, что запас бомб ждал под столом своего часа, чтобы быть использованным в качестве метательных снарядов, но небрежное отношение привело к спонтанному взрыву.

Разогнав всех по общим гостиным и предварительно велев домовикам принести припасы для праздничного пира, Северус велел Генриху Снейпу пройти в его кабинет.

Это было ужасно. Гарри старался смотреть на отца честными широко раскрытыми глазами, почти не моргая, но его не оставляло чувство, что тот прекрасно видит его ложь. На следующее утро он с трудом сидел. Но осознание того, как невероятно им повезло, что директор отсутствовал в школе, а также убежденность Северуса в том, что следующая выходка Гарри может привести к тому, что их разлучат, делали боль в попе самой маленькой из неприятностей. Конечно, его подавленное состояние не прошло незамеченным. Слизеринцы обескпокоенно спрашивали его о том, крепко ли ему досталось. Гарри бодро отвечал, что все в порядке. Профессор Люпин, вернувшийся вчера поздно вечером из Лондона, куда ездил с директором, с тревогой расспрашивал его о том, не обижает ли его профессор Снейп? Гарри, ерзая на стуле и отводя глаза, уверял, что все прекрасно.

— Гарри, профессор Снейп тебя обижает? Он… трогает тебя?

Гарри, с тоской вспоминая, как Северус обнимал его после кошмара о падении с метлы, удивленно вскинул покрасневшие глаза:

— Да, конечно, он очень добрый и нежный. Он заботливый! — С горячностью, удивившей его самого, выпалил Гарри. Неужели Ремус тоже хочет разлучить его с отцом?

Лицо профессора ЗОСТ при этих словах помрачнело, что только убедило мальчика в его подозрениях.

— А… вы часто спите... в одной кровати? — Осторожно спросил учитель.

Гарри, не выдержав, хлюпнул носом и огорченно вздохнул:

— В последнее время — редко. Но ты не подумай…

— Гарри… — светло-карие, почти золотистые глаза профессора смотрели на мальчика с любовью, — ты ни в чем не виноват, ты не должен чувствовать себя виноватым.

— Но Северус…

— Нет, Гарри, успокойся. Вот, съешь шоколадку.

Мальчик, приободрившись от того, что хотя бы Люпин не винит его во вчерашнем происшествии, с удовольствием занялся большой плиткой черного шоколада. Почти не вслушиваясь в бормотанье взрослого, он лишь отметил про себя, что надо будет выяснить у отца значение непонятных слов. А то повторит что-нибудь, а потом выяснится, что это неприличное ругательство.



[align:center]~oOo~[/align]

Гарри так и не понял, что имел в виду Люпин. Да, именно Люпин, нечего его называть профессором. Много чести. Он, оказывается, подозревал отца в чем-то совсем нехорошем. И жаловался директору! И… и вообще. Ни Северус, ни Люпин не желали объяснить, о чем же речь, но они поссорились, и довольно сильно. Единственной отдушиной для Гарри стала переписка с Драко. Тот очень переживал за друга и сочувствовал ему относительно предательства Люпина, утешая приятеля тем, что, по словам родителей, тот «и в школе был таким же ненадежным и приставучим и вместе с Поттером — отцом того-самого-мальчика — и другими дружками вечно доставал твоего отца и других школьников».

И Драко, и Гарри очень хотели встретить Рождество вместе. Драко уговорил родителей и те пригласили семью Снейпов в гости, однако в последнее время у них явно что-то случилось, мама Драко плохо себя чувствовала, а отец беспокоился за неё. Драко тоже волновался за маму. Он даже попытался сломать себе руку, чтобы его отвели в св. Мунго. Он представил, как колдомедики, увидев его маму скажут: «Ах, миссис Малфой, вы же серьезно больны, но мы скоро сварим для вас самое-самое лучшее лечебное зелье и вы поправитесь. Как удачно случилось, что ваш сынишка сломал руку». А он, Драко, будет скромно стоять в стороне и не будет плакать, как бы ни было больно, а даже немножко улыбнется, и папа догадается, что Драко сломал руку нарочно. И молча положит ему руку на плечо.

Пока же, по словам Драко, отец только выпорол его, увидев прыгающим со шкафа в спальне. И если сломать руку — это еще больнее, то он не знал, сможет ли сделать это. Северус после ссоры с Люпином тоже ходил сам не свой, и Гарри очень хорошо понимал опасения и волнения приятеля. И все же, когда они с Северусом вышли к завтраку утром в Сочельник, миссис Малфой выглядела немного усталой, но не больной. Она весело шутила, обсуждая планы на день. Гарри только хотел сказать об этом Драко, как та с тихим вздохом упала в обморок.


[align:center]
~oOo~[/align]

С самого Хэллоуина Гарри ныл не переставая, пытаясь добиться от окружающих права покинуть школу на Рождество. Однажды, находясь в Холле, он, вцепившись мертвой хваткой в мантию Снейпа и пытаясь выглядеть еще более маленьким и наивным, сообщил МакГонагалл, что «Рождество семейный праздник, а в Хогвартсе он может быть для нас с папой испорчен… как Хэллоуин». Мальчик даже помирился с Люпином, хотя Северус так и не выяснил, что за кошка пробежала в свое время между ними. И взял с того слово приглядеть за факультетом вместо Северуса.

К Малфоям они прибыли довольно поздно и почти сразу отправились спать. Утро Сочельника было солнечным и морозным. Выпавший накануне снег ослепительно сверкал и искрился на солнце всеми цветами радуги. За столом зашел спор, чем заняться — можно было отправиться кататься на коньках, можно было велеть запрячь сани, а можно было отправиться на лыжную прогулку. Нарцисса была явно против лыж, а остальные не могли выбрать между санями и катком. Наконец, когда все сумели достичь компромисса — решили отправиться кататься на коньках на дальнее озеро — на санях прибыла почта. И праздник оказался безнадежно испорчен. С первой страницы «Пророка» на них смотрел Сириус Блэк, а выше колдографии находился заголовок крупными буквами: «Невиновный оправдан!» и чуть ниже и мельче «Сириус Блэк провел в Азбакане пять лет за преступление, которого не совершал». Нарцисса, взглянув на газету, упала в обморок.

 Отправлено: 01.08.07 09:46. Заголовок: Re:

Спасибо за новую прекрасную главу! И хочется дальше прочитать, как у них сложится отношения с Сириусом. Сириус ведь далеко не дурак, должен хорошо понимать, что Дамблдор им заинтересовался только ради Гарри. А Андромеда будет?
О метлах- вполне может быть, что заклинание наложил кто-то из Равенкло, игра же должна быть с ними, и он мог рассчитать на то, что все подумают на Гриффиндор.

 Отправлено: 01.08.07 20:40. Заголовок: Re:

Мия пишет:

цитата:

О метлах- вполне может быть, что заклинание наложил кто-то из Равенкло

Возможно

Сириус будет и наверное много, и да он действитеьно не глуп, но крайне эмоционален. Насчет Андромеды пока ничего обещать не могу. Насколько она впишется в основную сюжетную линию, когда та обрастает деталями.

Спасибо, что читаете

 Отправлено: 02.08.07 18:26. Заголовок: Re:

А продолжение еще долго ждать??
Кстати можно Люпина на коврик пустить (сняв с него шкуру)

 Отправлено: 02.08.07 20:01. Заголовок: Re:

elenmt

Да? А вот меня некоторые побдивают на снепоблек или снюрин :) А почему вы вы так кровожадны по отношению к Люпину?

 Отправлено: 12.09.07 23:23. Заголовок: Re:

Глава 10. Здравствуй, Гарри, я твой крестный. Или пошел к черту, Сопливус

О Рождестве вспомнилось только накануне Нового года. А в Сочельник вместе с Малфоем откачивали Нарциссу: приводили в чувство, успокаивали и утешали. Потом были дети, которые, оказывается, успели понапридумывать черт знает что. Драко был едва ли не в истерике, Гарри пытался его утешать. Оба побледнели до синевы, оба, сами не замечая того, тряслись мелкой дрожью. Разговор с детьми выпал на долю Северуса — Люциус оставался с женой. Когда мальчишек удалось убедить, что Нарцисса жива и здорова, а в обморок упала, прочитав статью о Блэке, Драко удивленно спросил:
— Да почему ее так испугал этот Блэк?
— Видишь ли, — осторожно подбирая слова, заговорил Северус, — твоя мама была знакома с ним. Давно.
И тут раздался голос Гарри:
— Я его видел. — Мальчик выпалил это, совершенно очевидно не задумываясь о том, откуда он может знать человека, проведшего пять лет, из шести им прожитых, в тюрьме.
Драко отмахнулся от подобных вопросов, нетерпеливо желая выяснить, почему маму так взволновала фотография этого Блэка. Ход его мыслей отражался на лице — даже не нужно было прибегать к приемам дедукции или к легилименции: «Мама переживает за Блэка, она знала его до этого, она расстроилась, узнав о его невиновности, неужели она не любит папу?.. Значит, она не любит и меня?!». На зареванной мордашке читался откровенный шок при мысли о том, что мама могла любить этого человека, а за папу вышла, когда Блэк оказался в Азбакане.
— Вот как, и где же ты его видел? — от двери раздался тягучий голос Люциуса. Драко, вскочив с диванчика, на котором он сидел, тесно обнявшись с Гарри, кинулся к отцу. Подлетел и молча обнял-вцепился, дрожа всем телом.
Гарри вздрогнул и растерянно посмотрел на Малфоя, а потом перевел виноватый взгляд на Северуса.
— Я… Я видел его на колгра*, — уже более уверенно зачастил мальчик. — Профессор Люпин показывал свой альбом с колдографиями, и он там был. — Опустив голову, Гарри совсем тихо добавил: — Я видел его и профессора на свадебных снимках Поттеров.
— Вот как, — так же тихо произнес Люциус, кинув всего один пронзительный взгляд на Северуса. — И что же мы будем делать?
Делать пришлось многое. Писать и отсылать с совами записки, отменяющие праздник в поместье. Успокаивать детей. И думать, думать, думать…
К вопросу о колдографиях Сириуса Блэка больше никто из них не возвращался.
Вечером Гарри, уже лежа в постели, спросил Северуса, боится ли тот смерти. Северус, все еще погруженный в раздумья об изменившихся обстоятельствах, почти не задумываясь над вопросом, ответил правду:
— Я не боюсь умереть. Я боюсь умереть глупо и бессмысленно.
— Как это? — Гарри распахнул уже почти закрытые глаза.
— Вот, скажем, погибнуть на квиддичном матче — глупая смерть. — Гарри помрачнел и зарылся носом в подушку, натянув одеяло почти на макушку. Северус мысленно обозвал себя идиотом, однако продолжил, не меняя интонации: — Отправиться ночью в Запретный лес на спор и погибнуть там — смерть глупая и бессмысленная. Если ли же ты видишь, что можешь, рискуя жизнью, сделать что-то важное, то, что оправдывает риск гибели, — такая смерть не бессмысленна, а если ты размениваешь свою жизнь на победу своего дела, то она не глупая.
Гарри высунул ладошку из-под одеяла и, сжав пальцами запястье Снейпа, потребовал:
— Обещай, что ты меня не оставишь.
— Такого обещания тебе никто не даст, — сухо сказал Северус, поглаживая в задумчивости детские пальцы. — Ты просишь меня не умирать. Все смертны, я могу лишь пообещать не рисковать, но ты и сам знаешь, что я не люблю бессмысленные поступки и глупых людей. Остается несчастный случай…— «...или злой умысел» — добавил он мысленно, — а никто не властен над случаем.
Северус поправил одеяло и потрепал кончики вихров, выглядывающих из-под него.
— Спи, я не собираюсь умирать в ближайшие десять лет.
Гарри сонно пробормотал, что через десять лет он станет почти стариком. Конечно не таким, как Дамблдор, но почти таким же, как Вектор.
Малфоя он нашел в библиотеке, освещенной единственной свечой. Тот молча кивнул на графин со Старым Огденским. Северус присоединился, и они еще часа полтора молча пили огневиски, погруженные каждый в собственные размышления. Когда часы пробили полночь, Снейп принял решение.
— Завтра мы возвращаемся в Хогвартс.

[align:center]~oOo~[/align]

Гарри снился Сириус Блэк. Сон был странным и непонятным. Смеющиеся мужские голоса и разгневанный женский, требующий немедленно спускаться на землю, и звук мотоцикла, и еще во сне были облака... Утром мальчик недоумевал, при чем же здесь Сириус Блэк, но точно знал, что один из голосов принадлежал этому человеку. Человеку, с которым была связана какая-то тайна. Гарри помнил, как переглянулись отец и профессор Люпин, говоря о нем.
Мрачный и невыспавшийся Северус поднял его ранним утром и сообщил, что они возвращаются в школу. Драко и миссис Малфой еще спали. Отец и мистер Малфой попрощались сухо и очень формально. Гарри, которому невольно передалось охватившее Северуса волнение, ежился под пристальным задумчивым взглядом последнего. Отец молчал в карете по пути к станции, да и в поезде почти не разговаривал, думая о чем-то своём. Гарри попытался почитать сказки Оскара Уальда, но поняв, что уже долгое время пялится на одну строчку, закрыл книжку и стал играть с Драго, кидая дракончику маленький мраморный шарик, который тот ловил на лету и приносил обратно.
Мальчик понимал, что Северус сердит. Он успел повидать отца в разном настроении, от спокойно-расслабленного до состояния неконтролируемой ярости — когда на его лице начинало подергиваться веко левого глаза, и он, не сдерживаясь, орал во весь голос. Застывшее, как у статуи, лицо указывало на на тщательно сдерживаемые эмоции и обычно означало, что отец боится сорваться...
В Хогвартс они прибыли перед самым ужином. Северус почему-то сразу же направился к гостиной своего факультета. Там он попросил Алису Митчелл, оставшуюся вместе с братом на каникулы в школе, присмотреть за Гарри и стремительно вышел из комнаты. Мальчик растерянно переглянулся с Алисой, засыпавшей его вопросами о том, почему они были в гостях так недолго, и что случилось. Узнав, что миссис Малфой нездоровится, девушка побледнела и кинулась писать письмо опекунам, а Гарри решил дочитать сказку. Он расположился в кресле перед камином, укутавшись в серо-зеленый пушистый плед, и устроил книжку на подлокотнике.
— Не знаю, не знаю, — сказала Крыса. — Признаться, я в этом мало смыслю: я не создана для семьи. Любовь хороша в своем роде, но дружба достойней. В этом мире я не знаю ничего благородней преданной дружбы. Впрочем, такое встречается слишком редко.
— Скажите на милость, а каким же должен быть преданный друг? — спросила пестрая Коноплянка. Она сидела рядом на ивовой веточке и слышала весь разговор.
— Вот, вот! И мне бы очень хотелось это узнать, — сказала Утка и опустила голову в воду, подавая детям хороший пример.
— Дурацкий вопрос! — проворчала Крыса. — На то он и преданный друг, чтобы быть мне преданным.
— А вы ему? — спросила птичка, качаясь на серебристой ветке, и похлопывая крылышками.
— Причем тут я? — удивилась Крыса, — не понимаю.
— Тогда давайте, я расскажу одну историю про дружбу — предложила Коноплянка.
В уютной и привычной обстановке Гарри быстро успокоился и увлекся сказкой, невольно сравнивая друзей из книжки с собой и Драко. Однако чем дальше он читал о Гансе и Большом Хью, тем чаще сравнивал себя с Гансом, а Большого Хью с кузеном Дадли.
У Маленького Ганса было много друзей, но самым преданным был Большой Хью. Он был богатым мельником, но, несмотря на это, так привязался к Гансу, что не мог равнодушно пройти мимо его сада. Даже если Хью очень спешил, он всегда находил время для того, чтобы, перегнувшись через забор, сорвать букет цветов или пригоршню душицы или просто набить карманы вишней и сливами, если дело было осенью.
"У настоящих друзей все должно быть общее", — любил повторять мельник, и Маленький Ганс всегда улыбался и согласно кивал головой. Как хорошо иметь друга с такими возвышенными мыслями! Правда, соседи иногда удивлялись, почему мельник, у которого шесть молочных коров, большое стадо длинношерстых овец, а на мельнице запасена сотня мешков муки, никогда не отблагодарит Маленького Ганса. Но сам Ганс никогда не забивал себе голову такими пустяками. Больше всего он любил слушать, как здорово мельник рассказывал про бескорыстность настоящей дружбы. И Ганс продолжал трудиться над своим садом.
…
На похороны собралась вся деревня, потому что все очень любили Маленького Ганса. Мельник стоял впереди всех, у самого гроба. "Я был его лучшим другом, мне и стоять на лучшем месте", — сказал он. Поэтому он шел во главе процессии, одетый во все черное, и поминутно прикладывал к глазам большой носовой платок. "Это большая потеря для каждого из нас", — сказал деревенский кузнец, когда мужчины собрались в уютном трактире, чтобы помянуть Маленького Ганса. "А какие потери у меня! — сказал Большой Хью.— Я, считай, подарил ему мою тачку, а сейчас я и не знаю, что с нею делать. Дома она всегда попадается мне под ноги, притом она так стара, что ее никому не продать. Никогда больше не буду делать никаких подарков. Щедрость всегда оказывается в убытке".
— А дальше? — спросила Водяная Крыса.
— Это уже конец, — ответила Коноплянка.
— А что же случилось с мельником? — опять спросила Крыса.
— Понятия не имею! — сказала птичка. Да и не очень-то интересно.
Гарри с возмущением дочитал книжку. Он все время ожидал, когда же Маленький Ганс поймет, какой гад его друг. Ну в крайнем случае, что мельнику станет стыдно, хотя не очень-то в это и верилось. Вот в сказке про Звездного мальчика или про Великана эгоиста все кончилось хорошо, а тут… Невольно вспомнился вчерашний разговор с отцом о смерти. Ведь сынишка мельника только ушибся, а Маленький Ганс помчался за врачем и погиб, получается, что он умер глупо и бессмысленно? Гарри решил обсудить прочитанное с Алисой.
Выяснилось, что она об этой сказке даже и не слышала. Прочитав же, сказала, что Ганс выглядит типичным хаффлпаффцем.
— А мельник? Он что же, слизеринец? — Возмутился Гарри.
Алиса посмотрела на него с недоумением.
— Конечно нет, это так… не по-слизерински, глупо раскидываться преданностью и дружбой. — Девушка расстроено прикусила нижнюю губу. — Семья и дружба требуют от нас вложения сил и отдачи. Это как… — она задумалась, подбирая слова, понятные ребенку, — как сад, или как деньги, или как зелья. Не прикладывая усилий, ты не можешь ожидать ответной отдачи, а вложив в дружбу усилия, ты не будешь безрассудно ими раскидываться. Постараешься отложить что-то на будущее, как галеоны про запас. Понял?
Гарри сосредоточенно сморщил лоб и честно признался, что ничего не понял. Хотя его и утешили уверения в том, что мельник не похож на слизеринца.

[align:center]~oOo~[/align]

Северус ворвался в кабинет директора без стука. Он горел желанием выяснить два вопроса: во-первых, степень невиновности Блэка, во-вторых, степень заинтересованности в нем Альбуса. Однако дальнейшее пошло вопреки его ожиданиям. В кабинете, кроме директора, пили чай Блэк и Люпин (куда же без него-то!) а также еще одно воплощение кошмаров Северуса — Аластор Хмури. Одного взгляда на обезображенное лицо аврора было достаточно, чтобы подавиться своим возмущением.
— Добрый день, господин директор, — холодно произнес он, тщательно закрывшись от окружающих — одна маска надежно ложится на лицо, вторая на мысли и чувства. — Очевидно, я не вовремя. Господа, не буду вам мешать… — он уже почти выплеснул раздражение в ядовитом предположении, чем же они занимаются, когда внезапное осознание, что теперь он отвечает не только за себя, запечатало его рот надежнее силенцио.
Лица присутствующих выражали самые разные чувства: злорадная радость у Хмури, смущение и беспокойство на взволнованном лице Люпина, благожелательная улыбка у директора и чистая, ничем не замутненная ярость на лице Блэка. Северус повернулся и протянул руку к двери, но прежде, чем пальцы коснулись ручки, последний оказался рядом и с бессловесным утробным рыком попытался его задушить. Некоторое время спустя, когда Блэка уже оттащили от него и после слов Альбуса, что он разочарован их поведением, что Сириус уже взрослый и не должен так реагировать на Северуса, Снейп, растирая горло, ухмыльнулся и спросил:
— Тебе так понравилось в Азбакане, что ты горишь желанием поскорее туда вернуться?
— Северус, — голос директора звучал откровенно раздраженно. — Прекрати провоцировать Сириуса. Мальчики мои, вы уже взрослые люди, а ведете себя как одиннадцатилетние школьники. Пожмите друг другу руки.
Они с Блэком стояли один напротив другого, и каждый прожигал противника ненавидящим взглядом. Северус скрестил руки на груди, Блэк не менее демонстративно засунул свои в карманы.
— Не понимаю причины, по которой я должен пожимать руку этому… — Северус окинул фигуру Блэка пренебрежительным взглядом, — неуравновешенному колдуну с интеллектом флоббер-червя.
Альбус со вздохом откинулся на спинку кресла.
— Причина такова, что вы оба являетесь опекунами Гарри. Причем на законных основаниях. И скандал только привлечет к мальчику и вам совершенно ненужное нам внимание властей и прессы. Вы этого хотите?
— Я хочу вырвать крестника из грязных лап этого извращенца! — немедленно отреагировал Блэк. Люпин залился краской стыда.
— Я не желаю видеть рядом с сыном этого… маньяка! — одновременно воскликнул шокированный словами директора Снейп.
Блэк снова кинулся к Северусу, в его невнятном взрыкивании можно было разобрать только «он не твой сын» и «сукин сын».
— Если мне немедленно не дадут гарантий, что этот псих не будет видеться с ребенком наедине и без моего согласия, я немедленно пишу заявление об увольнении и покидаю Хогвартс. Уверяю вас, что ни меня, ни Гарри никто из вас никогда больше не увидит. — Северус, со старательно наведенной маской спокойствия на лице, выдержал взгляд директора. И ответил на безмолвный вопрос: — Вы же не думаете, что я мог бы подвергнуть его опасности, взяв с собой на встречу с освобожденным из тюрьмы убийцей?
Блэк кинулся на него, вырываясь из удерживающих его рук Люпина:
— Где Гарри, скотина?
— Возможно, он в гостях у моих друзей…
— Северус, — голос директора звучит строго и одновременно с мягкой усталостью, — Сириус не преступник — он невиновен.
—Ну конечно, — не меняя интонации и выражения лица, ответил Снейп, — я знаю. Я тоже был невиновен. И Малфой.
Блэк снова рванулся к его горлу.
Полтора часа крика, ругани, взаимных упреков и оскорблений, полтора часа угроз, шантажа и противостояния. Полтора часа ада. И каждой минутой этого времени Северус откровенно наслаждался. Потому что чувствовал себя свободным и независимым, потому что ощутил брешь в единой поначалу стене оппонентов. Неуверенность Альбуса, сомнения Люпина... И осознание, что у него есть самый важный и твердый козырь в этой игре — преданность Гарри. Он никогда не мог полностью контролировать ситуацию. Всегда находилось что-то или кто-то сильнее его. Обстоятельства, Мародеры, Темный лорд, Хмури, Дамблдор. И вот он на равных противостоял почти всем им.
На ужин он отправился почти счастливым.
Ужин прошел в спокойной и умиротворенной обстановке — Люпин пригласил приятеля к себе в покои, и Большой зал остался в полном распоряжении Северуса. Альбус при виде Снейпа, ведущего за руку Гарри, только укоризненно покачал головой. Северус в ответ криво усмехнулся. С того момента, как он принял опеку над сыном Лили Эванс, он узнал немало интересных фактов — например, что выбросы спонтанной магической энергии у детей сжигают почти все следящие чары. Поэтому-то большинство родителей и предпочитают вручить чаду игрушку-оберег: ее простейшие охранные чары гарантированно выдерживают волну хаотичной магии — ребенок подсознательно воспринимает игрушку, объект который нужно защизать.
Минерва, оживленная, со слегка порозовевшими скулами, делилась своими восторгами с профессором Флитвиком.
— Вы подумайте только, какой талант, какая находчивость! И ведь они учились на четвёртом курсе... Мальчики вложили в неё столько труда и таланта! — она аккуратно промокнула глаза под очками белоснежным льняным лоскутом. — Овладеть практикой высшей трансфигурации на пятом курсе…
— Конечно-конечно, Минерва, это потрясающе, — Флитвик энергично кивнул, — особенно греет душу осознание того, что я наконец-то точно знаю личности… весельчаков, разгромивших кабинет чар и натравивших на меня собаку…
МакГонагал, поднесшая к губам кубок, поперхнулась.
— Филиас, кто-то разгромил ваш кабинет? — рассеянно поинтересовался Северус, наливая Гарри в кубок клюквенный сок. — Неужели кто-то повторил… — Снейп вскинул голову и посмотрел на коллегу. Тот поощрительно улыбнулся:
— Вы всё верно поняли, Северус. Мы долгое время удивлялись тому, что никак не можем поймать их с поличным. И то, что они немного притихли на седьмом курсе, мы отнесли к увеличившейся нагрузке перед Т.Р.И.Т.О.Нами и наступившем взрослением. А ларчик просто открывался. Они создали магический артефакт: карту, показывающую местонахождение всех обитателей замка, причем карта отражает настоящее имя, невзирая на Оборотное зелье, маскировочные чары или… анимагию.
Гарри, который явно неуютно себя чувствовал, с тоской разглядывал рождественское украшение зала, поминутно выворачивая шею, чтобы разглядеть свертки под главной елкой. И, конечно, облился, опрокинув кубок. Северус, продолжая слушать Флитвика, сушил и чистил заклинаниями мантию Гарри, снова наполнял его кубок и, шипя сквозь зубы, требовал доесть овощи. Вся эта возня отвлекала, рассеивая внимание от сведений, которые могли пригодиться для шантажа Блэка и Люпина.
Дослушав рассказ Филиаса, дополняемый надувшейся от гордости за своих учеников Минервой, Северус проскрипел прощание и, подхватив Гарри на руки, понимая, что ребенок будет его задерживать, штормовым ветром пронесся в подземелья.
Ворвавшись к себе, он отрывисто велел мальчику ложиться, а сам нервно закружил по комнате. Услышанное требовало осмысления. «Значит, вот как они отлавливали… Анимаги… — при мысли об этом он заскрипел зубами. — Долг жизни! Ха! Отважный Поттер! Ха-ха! Чертов Блэк. Проклятый Люпин!» Он заскрипел зубами и, резко развернувшись на каблуках, увидел испуганные зеленые глаза. На лице Поттера! Очевидно, его собственное лицо перекосило такой гримасой, что мальчишка, не выдержав, подбежал и, обнимая его колени, испуганно спросил:
— Папа! Что случилось?
— В кровать. Немедленно. — Севеурс знал, что говорит слишком резко и грубо. Его самого неприятно поразили интонации, прорезавшиеся в голосе, — похожие он слышал в детстве от собственного папаши. Постаравшись смягчить голос, добавил: — Сколько раз повторять, чтобы ты не ходил босиком? Ничего не случилось.
Кое-как успокоив ребенка и постаравшись успокоиться сам, он принялся обдумывать услышанное.
Люпин, решив поиграть в доброго преподавателя, отправился выручать конфискованную Филчем игрушку. И, пока тот рылся в ящиках, разыскивая искомый предмет, обнаружил ту самую карту. Из сентиментальности выпросил ее у Аргуса и на карте увидел в спальне гриффиндорских первоклашек точку, обозначенную «Питер Петтигрю». Вначале он не поверил своим глазам, потом, проследив за перемещениями точки, выяснил, что ею обозначена крыса младшего из Уизли.
Это случилось почти перед самым Хэллоуином. И тогда он отправился к директору.

[align:center]~oOo~[/align]

Гарри совершенно забыл о наступившем Рождестве. Пока не увидел в Большом зале украшенные елки и свертки с подарками. Накануне он перенервничал из-за обморока миссис Малфой и испытывая острое сочувствие к страхам Драко. Гарри сам был сиротой, и мысль, что приятель может лишиться матери, была невыносима. Когда отец и мистер Малфой уверили их в беспочвенности подобных страхов, в душе шевельнулся мерзкий и холодный червячок зависти. У Драко было всё, чего не было у Гарри: куча галлеонов, богатый дом и красивая одежда, собственные домовые эльфы, но самое главное — живые родители. Зато Гарри жил в Хогварсе, дружил со множеством взрослых ребят, имел собственную, почти всамделишную волшебную палочку, которой пару раз даже удалось поколдовать, и самое главное, он имел лучшего в мире отца.
Задвинув подальше страхи о судьбе миссис Малфой и взяв с отца слово, что он проживет еще не меньше 10-ти лет, Гарри уснул сладким сном и кошмар увидел только утром — когда его разбудил отец с осунувшимся изжелта-зеленым лицом и покрасневшими, лихорадочно блестящими глазами и велел собираться — они возвращаются в школу.
Не проснувшийся даже после умывания, Гарри, зевая, поплелся в гостиную к камину, но выяснилось, что, несмотря на поспешность сборов, отправляются они почему-то поездом. Всю дорогу отец не находил себе места. Наверно постороннему человеку показалось бы, что профессор Снейп спит с открытыми глазами, но Гарри-то видел, что и каменная неподвижность, и застывшее лицо отражают крайне волнение. И все-таки, почему же они поехали поездом?
В замке они, не заходя в свои апартаменты, сразу же направились в гостиную факультета, где Северус передал его на руки Алисе Митчелл и немедленно убежал. Вернулся только для того, чтобы взять Гарри на ужин в Большом зале — хотя обыкновением для мальчика были домашние трапезы. За ужином он был мрачно-задумчивым.
Гарри ничего не понимал. Ни почему миссис Малфой так переживала из-за этой статьи, ни почему в итоге они с отцом поспешно покинули поместье, а потом выбрали самый медленный способ путешествия. Наконец, Гарри не мог понять, чем он вызвал ярость отца, которую тот списал на босые ноги.
Отец убедился, что Гарри крепко спит, и вернулся в гостиную, а мальчик решил, что настал удобный момент познакомиться со статьей в Пророке, из-за которой у него было столько неприятностей, и он остался без весёлого Рождества — ни праздника, ни подарков. Гари вчера стянул со стола экземпляр отца, тому было не до прессы, а после про неё все забыли.
Большую часть статьи Гарри не понял. В ней много говорилось о прежнем министре, о событиях, произошедших ещё до его рождения, упоминались имена незнакомых людей. Однако главное Гарри понял. Этот человек — Сириус Блэк — был кузеном миссис Малфой и дядей Драко. И он был его собственным крестным. Сперва Гарри обрадовался — он понял, что обморок миссис Малфой был от радости, а от этого не умирают, к тому же крестный делал его почти родственником Драко. Гарри даже зажмурился от восторга, представив, что теперь у него будет настоящий кузен, а не Дадли. С Северусом тоже все было ясно — он испугался, что Гарри захочет уйти к крестному. Глупость, конечно, но было очень приятно осознавать, насколько он дорог отцу.
Еще в статье говорилось о смерти настоящих родителей Гарри и о том, почему Сириуса Блэка приняли за убийцу и предателя. Гарри несколько раз перечитал место, где описывались те трагические события. Репортер не пожалел красок, расписывая, как «из двери опустевшего дома выносили маленького молчаливого в своем горе, осиротевшего Мальчика-который-выжил», как «бережно приняв его на руки, величайший светлый маг столетия смотрел на несчастного сиротку и глаза его лучились грустью и печалью», как «отважный мистер Блэк, передав крестника в наиболее надежные руки, отважно устремился в погоню, дабы покарать предателя».
Гарри забрался под одеяло и, лежа в темноте с открытыми глазами, полуспал-полугрезил. Он представлял, как это было: вот его, совсем крошечного, выносят из дома и передают на руки директора, вот Блэк аппарирует, вот директор кладет его на крыльцо дяди и тети. В следующий миг он как наяву видел, как Северус покупает ему безумно дорогой и ненужный набор магических солдатиков. Фигурки не просто двигались, они разыгрывали сражения — магические и на мечах. А еще можно было купить игрушечный замок. Часть солдатиков его защищала, а часть — штурмовала… Гарри так и не смог выпросить себе набор. Он слегка намекнет отцу, что Блэк обещает ему игрушку, если он поедет к нему в гости. А Люпину можно будет небрежно сообщить о предстоящем походе на Астрономическую Башню для наблюдения за полной луной. Гарри злорадно ухмыльнулся. Он так и заснул с улыбкой, но, очевидно, даже во сне не смог забыть о прочитанном в газете. Ему снились добрые руки, зеленая вспышка — и в следующий миг он летел на мотоцикле вместе с Хагридом — школьным лесничим и привратником.

[align:center]~оОо~[/align]

Некоторое время Северус сидел, пытаясь успокоиться. Получалось с трудом. В голове мельтешили не мысли, а эмоции и ощущения. Лили, Джеймс Поттер с дружками, рука Люциуса на плече, дрожь восторга от разговора с повелителем, отеческая улыбка и пытливый взгляд Альбуса, Гарри, доказывающий Драко, что он, Северус, лучший в мире отец… Сын Лили… Cын. Он мешался, было непривычно и неуютно уделять столько времени и сил ребенку, чувствовать свою ответственность. Но… мальчик выбрал его. Сам. И не единожды. Это… было приятно. К тому же потраченное уже время… Мой? Но, отдав его Блэку, он сможет заняться исследованиями. И объяснять знакомым, почему связался и зачем отдал… Если бы это был кто другой, например Мал… Люпин. Он, конечно, дрянь та еще, да и оборотень в придачу, но хотя бы ответственный. А Блэку даже жабу доверить нельзя. Но… Свобода выбора. Гарри имеет право на выбор.
Северус почти успокоился, когда в дверь постучали. Он постарался изгнать все эмоции, переживания, мысли и распахнул дверь. На пороге стоял Сириус Блэк собственной персоной.
Блэк выглядел встрепанным и хмельным. Пьяным свободой и виски. Фактически оттолкнув хозяина комнат с порога, он ворвался в гостиную и начал говорить. С каждым произнесенным словом Северус все больше мрачнел. Блэк собирался забрать мальчика прямо сейчас. Пока еще не поздно спасти его нежную душу от тлетворного влияния такого отвратительного типа, как Снейп. Который водит дружбу с такими гнусными людьми, как Малфои — и ни слова о том, что Нарси его же, Блэка, кузина, — и который, кажется, имеет порочную склонность к мальчикам.
Северус всеми силами старался сохранить непроницаемое выражение лица и очень надеялся, что тик на левом глазу не очень заметен. И все же губы его кривились и дергались, когда он спросил Блэка, на каком основании тот собирается забрать его сына и не будет ли уместным сначала поинтересоваться мнением ребенка. В ответ тот негромко и зло рассмеялся ему в лицо. Спрашивать Гарри? Он по закону опекун мальчика, и Снейп Гарри не отец. Последние слова он почти прокричал.
Северус только открыл рот, чтобы сказать: «Не ори, ребенка разбудишь», — как услышал скрип двери.
Они одновременно повернули головы на звук и увидели в дверях Гарри, с растрепанными со сна волосами, в ночной сорочке и босиком. Мальчик смотрел на Блэка горящими от любопытства глазами. Заговорили они тоже одновременно:
— Немедленно обуйся! — нервно рявкнул Северус.
— Гарри, малыш, иди ко мне, детка, я твой крестный! — заулыбался Блэк.
Гарри кинул на гостя смущено-заинтересованный взгляд и кинулся в спальню обуваться и одеваться.
Пять минут спустя он, сидя в кресле у камина, весело тараторил, перескакивая с пятого на десятое и обращаясь к новоявленному крестному. О том, что теперь он сможет посмотреть на полную луну в телескоп, а то ни отец, ни профессор Люпин с ним идти не хотят, что он рад тому, что теперь они с Драко почти родственники, что отец отказался покупать к Рождеству магических солдатиков... Естественно, Блэк обещал и экскурсию на Астрономическую башню, и новую метлу. При упоминании о Малфоях ему хватило ума промолчать, он только скривился, как от лимона.
Услышав про солдатиков, Северус не выдержал и проворчал, что это блажь, которой он потакать не намерен. Все это время он сидел, разрываясь между противоречивыми чувствами; глядя на Гарри и Блэка, он все яснее понимал, что это его сын и он не может доверить его импульсивному и безответственному идиоту, который волею его родителей оказался крестным ребенка. И все же маленький червячок подтачивал сознание мыслями о том, что, отпустив Гарри, он станет свободен...
И Блэк сорвался. Возможно, по привычке, а возможно, от того, что ему казалось, будто он нашел общий язык с Гарри.
— Заткнись, Сопливус, ты ничего не понимаешь в детях!
— Что ты сказал? — горло сдавило то ли от ненависти, то ли от обиды и унижения.
— Я сказал, — Блэк пренебрежительно посмотрел на него, — я сказал: пошел к черту, Сопливус! Ты ничего не понимаешь в нуждах маленьких мальчиков, правда, Гарри? Конечно, я куплю тебе и солдатиков, и новую метлу, и…
Северус посмотрел на Гарри со страхом и отчаянием. И окончательно лишился голоса, только судорожно дергался кадык, словно пытаясь протолкнуть что-то в сведенное эмоциями горло.
Гарри окаменел. Потом, опустив глаза, он встал и сказал:
— Ну их на фиг этих солдатиков, пап, я пойду спать.
Северус непослушными губами произнес:
— Спокойной ночи.
Дождавшись, пока за сыном закроется дверь, рявкнул на пытающегося объяснить что-то мальчику Блэка:
— Вон!
Блэк, вскочив с дивана, начал что-то кричать о своих правах и о том, что он не позволит. Однако все это проходило мимо сознания Северуса. Он смотрел на вздернутую верхнюю губу старого недруга, видел, как изо рта летят брызги слюны, и в каком-то странном, оцепенелом спокойствии думал: как это странно, не заметить раньше, насколько тот похож на собаку. Бешеную. Потом в руке у Блэка оказалась палочка, а после этого Северус помнил только как, заперев дверь, он убирал свою палочку трясущимися руками, повторяя фразу: «Никогда больше, никогда…». ...

 Отправлено: 12.09.07 23:23. Заголовок: Re:

...
Немного отдышавшись, заглянул в спальню к Гарри. Тот так старательно сопел, что было ясно: мальчик не спит. Северус молча присел на край кровати. Утром он проснулся на ней же, так же полностью одетый, бледный и с красными от недосыпа глазами. Посмотрев на себя в зеркало и убедившись, что впервые в жизни испытывает все симптомы похмелья — и это притом, что спиртного почти и не пил, — профессор Снейп вздохнул и отправился на урок. Завтрак он проспал.

________________

* мое личное сокращение вроде наших фоток

 Отправлено: 13.09.07 12:59. Заголовок: Re:

Ааа, прода! Ура-ура-ура!))
Пасибо

 Отправлено: 13.09.07 13:30. Заголовок: Re:

Не за то. Автор ленив и работает медленно

 Отправлено: 13.09.07 14:44. Заголовок: Re:

Тааа! главное, что работает. Хоть как))

 Отправлено: 13.09.07 14:49. Заголовок: Re:

Руфус Скримджер пишет:

цитата:

защизать

Да уж, уважаемый министр, к началу следующей части, забываешь, что было в предыдущей
А жаль, очень интересно получается

 Отправлено: 16.09.07 13:04. Заголовок: Re:

ДЖЕКизТЕНИ
Ужас какой. Где это у меня защизают?

Я честно стараюсь, но обстоятельства иногда сильнее нас. Следующая глава написана на половину. С моей точки зрения она нудная, длинная, но необходимая. Давая возможность взглянуть на ситуацию немного со стороны. Взгляд не совсем беспристрастный, ибо таких людей вовлеченных в собития просто не существует.

 Отправлено: 20.09.07 12:13. Заголовок: Re:

Оригинальная концепция, убедительное изложение.
Но пара вещей смутили.
Первое - не слишком ли Гарри привязчив. Его постоянные "ласкания"... Хотя, может, это я такой был в детстве неласковый.
Второе. Месть - это блюдо, которое подается холодным.
Возможно, следует как-то развить эту тему, в том плане, что для Снейпа это уже переросло месть.
Скрытый текст

Ну и много опечаток. Сам страдаю...

 Отправлено: 21.09.07 19:54. Заголовок: Re:

Продолжение! Ура!!!
А что же дальше?(читателям никогда много не бывает)

 Отправлено: 27.09.07 22:08. Заголовок: Re:

Potion_master пишет:

цитата:

Первое - не слишком ли Гарри привязчив. Его постоянные "ласкания"...

Главным желание Гарри было иметь отца, а примером ему мог служить только Вернон Дурсль. :) П он пытается прошибить стену отчуждения Снейпа, возможно я плохо это выразила, но он "ласкаеся" к Люпину пытаясь вызвать ревность, а вот отношения Снейпа и Гарри мне наверное плохо удалось показать. Они оба не очень хорошо умеют строить отношения. У обоих не было семьи и они оба учатся, немного смущаясь этого.

ПРивязчивым Гарри отобразила Ро. Рон его признав человека своим он готов простить ему многое. Но его врагам я не завидую.

Появление нового персонажа, активно вмешивающегося в их отношения заставит их пересмотреть многое.

Doli

А дальше ПОВ Люпина. Глава ушла на редактуру.

 Отправлено: 27.09.07 22:55. Заголовок: Re:

Руфус Скримджер уже редактура? значит скоро будет, да? *с надеждой*

 Отправлено: 27.09.07 22:59. Заголовок: Re:

narroh

*смущенно* Ну бет у меня две и обе они работают, так что я тоже жду и надеюсь.

 Отправлено: 16.10.07 12:55. Заголовок: Re:

Руфус Скримджер
*смущенно* Ну бет у меня две и обе они работают, так что я тоже жду и надеюсь

Читатель тоже ждут и надеются!

 Отправлено: 18.10.07 20:44. Заголовок: Re:

Doli

Отчитываюсь текст ушел на вторую вычитку.

 Отправлено: 22.10.07 00:33. Заголовок: Re:

Итак несколько слов от автора. Глава написана под влияние главы от лица Люпина из Прокуса.

Глава 11. Воспоминания, наблюдения, размышления и сожаления Ремуса Люпина

Получив летом от Альбуса Дамблдора письмо с предложением преподавать в Хогвартсе, я был горд и счастлив. Горд тем, что я понадобился такому великому человеку, тем, что он оценил мои достижения и признал меня магом, достойным быть преподавателем в школе под его управлением... счастлив вернуться в то место, где прошли лучшие годы моей жизни... После разговора с директором я был крайне взволнован и с трудом сдерживал раздражение. Еще пять лет назад я, как и многие другие, предупреждал Альбуса, что решение отдать сына Джеймса и Лили Поттеров на воспитание в дом к ее сестре было ошибкой.

Я как сейчас помню, что Минерва долгое время сокрушалась, вспоминая об увиденном в доме этих Дирслев* (*Ремус просто не помнит точной фамилии этих людей). Я просил отдать мальчика на воспитание мне. Тогда еще была жива моя мама, и мы вполне могли обеспечить защиту ребенка во время полнолуния. Свою кандидатуру в качестве опекунов предлагали многие магические семьи, начиная от Уизли и заканчивая Малфоями, причем последние вспомнили об отдаленном родстве между Нарциссой Блэк и Поттерами. Одним словом, для ребенка можно было выбрать вполне достойную приемную семью, в которой его могли бы навещать друзья родителей или дальняя родня.

Однако Альбус сумел убедить нас, что в доме тетки сын Лили будет в безопасности, что воспитание вдали от волшебного мира с его благоговением и почитанием «чудесного младенца» пойдет Гарри на пользу, что за ним присморят, что родственники не хотят лишних контактов с колдунами и ведьмами. И мы поверили. Как всегда, мы слепо поверили в непогрешимость авторитета Альбуса Дамблдора.

И вот теперь старик пригласил меня помочь разобраться с последствиями того давнего решения. Было обидно, что Альбус вспомнил обо мне не как о сильном и образованном маге, а как о друге покойного Джеймса, знакомом со Снейпом. Снейпом – волею судеб опекуном Гарри Поттера. Джеймс, наверное, в гробу перевернулся бы, узнав о том, кто воспитывает его наследника. Конечно же, я был настроен крайне решительно. Я был готов спасти мальчика от судьбы, «которая хуже смерти» или что-то в этом роде, не дать погубить его нежную душу пристрастием к темной магии и злым поступкам...

Зная Северуса Снейпа с первого класса и помня историю наших взаимоотношений, я не сомневался, что без скандала дело не обойдется. И устроенная Снейпом сцена только подтвердила мои подозрения. Оказалось, что он успел оформить документы об опеке – не без помощи своих дружков-Пожирателей – и что Гарри провел лето вместе с семьей Малфоев. Я, конечно, понимал, что их сын ровесник Гарри, но все равно это было крайне неприятно и подозрительно.

Однако дальнейшие наблюдения за отношениями Снейпа и Гарри меня озадачили и приятно удивили. В чем-то они были похожи. Оба темноволосые, оба непривыкшие к семейному теплу и проявлению своих чувств. Позже мне самому были смешны подозрения, что Сопливус покупает привязанность мальчика. Он изо всех сил старался удерживать Гарри на расстоянии, изображал холодную отстраненность – а мальчишка пользовался любым случаем, чтобы вызвать ревность и напроситься на ласку. Я видел, как на обычно каменном в моём присутствии лице Снейпа проглядывают эмоции: нежность, гордость или радость? Я и сам не мог сказать точно до полнолуния. И, честно говоря, мне было больно и обидно ощущать себя лишним в комнате рядом с ними. Я смотрел на их семью и думал, что вот так же Гарри мог бы сидеть у моего камина. А в глубине мерзкий голосок нашептывал, что рядом с ними могла бы быть и Лили, не выбери она Джеймса. Вообще, знакомство со Снейпом в приватной обстановке, когда он не был напряжен от постоянного ожидания удара или оскорбления, что-то разбередило в душе. Лицо его, все такое же худое, бледное или землистое от усталости, с большим хищным носом, в такие моменты смягчалось и расслаблялось. Особенно интересно было наблюдать за ним во время работы в лаборатории или во время чтения.

Первое время мы с ним почти не разговаривали. Снейп не увлекался квиддичем, обсуждать с ним темную магию или темных существ было неловко и неприятно, в зельях я был профаном, вспоминать же старые добрые школьные деньки мне категорически не рекомендовал здравый смысл. Приходилось ограничиваться ни к чему не обязывающими беседами о погоде, школьных сплетнях и Гарри.

Мне не нравилось, что большинство друзей Гарри – слизеринцы, хотя я и понимал, что иначе просто не может быть. Меня радовал интерес мальчика к полетам, и я был безумно благодарен тому студенту, который подарил сыну Джеймса детскую метлу – вещь слишком дорогую, чтобы Северус одобрил ее покупку. Увлечение Гарри зельями навевало воспоминания о Лили, а неугомонный интерес ко всему вокруг и неспособность сосредоточиться и выбрать самое интересное – о Джеймсе. Однако я благоразумно держал свои наблюдения при себе, чтобы не злить Снейпа. Я очень привязался к мальчику и не хоте давать его опекуну повод запретить нам видеться. Я также прекрасно понимал, что завоевать симпатию Гарри, оскорбляя или обижая его отца, невозможно. Да, к сожалению, мальчик воспринимал Сопливуса именно как отца. Бедный Джеймс!

Итак, я старался найти подход к ним обоим.

[align:center]~oOo~[/align]

Обращаться по именам к своим бывшим профессорам, а ныне коллегам, было странно – но ещё более странно было обращаться по имени к Сопливусу. Я мог ещё выдавить из себя «профессор Снейп», но имя «Северус» застревало в горле. И все же я старался. О, у меня богатый опыт по переламыванию себя! То, что я оборотень, не должно влиять на мою человеческую натуру. Не быть агрессивным, заметным, не выглядеть опасным... В этом наставлял меня отец, эти качества поощряли мои профессора в Хогвартсе. Животные инстинктивно чувствуют оборотней и боятся их. Скорее всего, я бы никогда не смог сдать экзамены по уходу, если бы не советы профессора Кеттлберна и Хагрида. И сейчас я использовал свои навыки по приручению животных к Гарри и Снейпу. Причем Снейпа это, кажется, весьма забавляло.

Я старался, очень старался быть объективным по отношению к старому недругу. Ради Гарри. За несколько месяцев я понял, что Северус относится к мальчику со странной смесью привязанности, собственнических чувств и ноткой щемящей тоски. Он принял Гарри – пусть даже сам этого до конца не понял. Мои попытки рассказать о родителях – мне казалось, что все дети любят рассказы о том времени, когда они были совсем малышами, или их еще и на свете не было – постоянно прерывались колкими комментариями. Послушать его, так мы были просто какими-то бандитами! Он высмеивал и очернял всё, от названия нашей компании до смешных шалостей. И только Лили не стремился опорочить. Всё это наводило на размышления о том, почему же они так странно рассорились. Уж не любил ли он её?

Постепенно моя тактика начала приносить свои плоды. Снейп, пусть и неохотно, но позволял мне оставаться в его покоях в отсутствие его самого, случалось и так, что я подолгу задерживался в комнате Гарри, помогая ему в занятиях. Мы оба стремились привить мальчику любовь к чтению. Снейп – задавая ему определенный объём страниц, которые нужно было прочитать и суметь пересказать к определенному сроку, а я – постоянно выискивая в библиотеке и в книжных лавках какие-нибудь книги, интересные шестилетнему малышу. В комнате Гарри лежал том «Истории Хогвартса» с закладкой на 7 странице. За две с половиной недели закладка так и не покинула своего места. А мои книжки он читал с удовольствием: волшебные и бытовые сказки о богах, героях, великих волшебниках и об обычных колдунах.

Как-то в середине сентября, Снейп был занят весь день, и Гарри решил, с моей помощью, осуществить все грандиозные планы, которые его отец бы не одобрил. Я прекрасно понимал, что мальчишка сел мне на шею и вьет из меня веревки, но умоляющий взгляд зеленых глаз, нарочито тяжелый вздох – и я сдавался. Давно уже не ходил столько, сколько в тот день – что там говорить о ребенке, который носился, нарезая вокруг меня круги и петли! Естественно, обратно в замок я нес сладко посапывающего мальчика на руках. Уложив Гарри в постель, я хотел уже уйти, когда тот завозился под одеялом, засопел обиженно и затих, стоило ему ощутить мою руку на плече. Так я просидел некоторое время. Выйдя из спальни, обнаружил в гостиной Снейпа, увлеченно хмыкающего в книгу.

– Чушь, – наконец воскликнул он и, захлопнув её, взял со стола другой раскрытый фолиант.

– Что ты читаешь, Северус? – я обратился к нему с вопросом в привычно-мягкой манере.

– Да так, ерунда всякая, – я просто не поверил своим глазам: Снейп смутился и слегка покраснел! Этой эмоции мне у него видеть не доводилось, вот злость, ярость, шок и жгучий стыд – это я видел не раз, но вот такое… милое, смущенное выражение лица было для меня чем-то новым.

– И все же? Неужели ты так горячо возмущался тому, что в ерунде написана «чушь»? – я не смог сдержать улыбки. Северус явно успокоился и со своей кривой улыбкой ответил:

– Дело в том, что по данному вопросу исписаны груды книг и свитков, однако большинство из них писалось дилетантами, прикидывающихся адептами, а та часть, которая написана истинными мастерами – зашифрована. Вот и приходится перелопачивать горы книг, от магических до маггловских, в надежде отыскать ключ.

– К шифру? – я заинтересованно шагнул ближе, с интересом рассматривая нашего зельевара – конечно же, он говорил о зельях, когда речь заходила именно о зельях у него так горели и сияли глаза… Мой взгляд упал на отложенный том: Фома Аквинский «Об искусстве алхимии». Я внимательно просмотрел названия и авторов книг: Н.Фламель «Книга прачек», Т.Парацельс «Химическая псалтырь или философское руководство», Джабир ибн Хайян Абу Мусса «Итог совершенство магистерия», Авиценна, Альбер Великий, Роджер Бэкон – и воскликнул изумленно:

– Ты хочешь сделать философский камень?!

Снейп только досадливо махнул рукой.

– Хочу попробовать...

Я с интересом разглядывал книги и спросил, пытался ли он связаться с Фламелем, ведь Альбус, кажется, дружен с ним и мог бы помочь… Снейп, мерзко ухмыляясь, открыл одну из книг:

– «Я не представляю себе возможности написать это понятным латинским языком, так как Бог тотчас покарал бы меня», – зачитал Северус и, захлопнув книгу, пояснил цитату: – Explications des Figurus de Nicolas Flamel.

Мне только и оставалось, что хлопать глазами. Снейп, явно испытывая жалость к моей умственной неполноценности, пояснил.

– Он родился в 1330 году. Чего ты от него хочешь?

– Но…

Снейп отмахнулся от моих попыток заговорить:

– Читать надо арабов или ранних дохристианских ученых. Знаешь, крайне интересными для меня являются три обстоятельства. Первое – все признанные авторитеты упоминают о необходимости учиться у природы, советуют заглянуть в себя, и большинство из них было магами. Второе – подготовив состав и заключив Яйцо в атанор, все авторы рекомендуют ничего не предпринимать, только регулировать температуру. Объясняют важность изменения цветовой гаммы, но… – Снейп что-то пробормотал себе под нос, углубившись в размышления.

– Что ты сказал?

Он посмотрел на меня и объявил торжественно:

– Третье – трансфигурация связана с изменением структуры вещества посредством чар, а зельеварение или алхимия воздействуют на материю с помощью зелий. И все же высшее достижение алхимии происходит через… трансмутацию.

– Однако, если ты примешь во внимание труды…

– Люпин, – невежливо перебил меня он, – ты читаешь на древнеегипетском-храмовом?

Вот так мы и нашли общий язык.

[align:center]~oOo~[/align]

Я довольно часто помогал ему в теоретических разработках – работая в библиотеке. Пару раз даже был удостоен скупой похвалы: «Если хочешь, можешь быть нормальным человеком» и «Ты, оказывается, не настолько глуп, как я думал» А я… Я не обижался. Я с удивлением обнаруживал, что Северус чем-то похож на Сириуса. Вспоминать о последнем было больно, но не вспоминать – невозможно. Ведь каждый уголок, коридор или лестница напоминали мне моих школьных друзей. Бесшабашного, бескомпромиссного, упертого в дружбе и во вражде Сириуса. Похожего на него во всем, но более сильного духом Джеймса, ранимого и опекаемого нами Питера. Я стремился избежать воспоминаний, но буквально все пробуждало их. Может быть, поэтому циничный сарказм Снейпа был для меня подобен целительному зелью, отвлекающему от мыслей о прошлом.

Накануне Хэллоуина я совершил больше чем преступление, я совершил ошибку. Дело в том, что я обнаружил сделанную нами еще в школьные времена карту Хогвартса и увидел на ней… Совершенно живого Питера. Я был в растерянности и недоумении. Если Питер жив, то почему он скрывается в образе крысы? Помощь и поддержка Альбуса были для меня в этот момент крайне необходимы и помогли мне пережить все, что я испытывал в тот момент. Я пребывал в совершенно растрепанных чувствах. Во время посещения Лондона, необходимого чтобы вытащить оказавшегося невиновным Сириуса из тюрьмы, я, от нечего делать, читал маггловскую прессу и смотрел телевизор в отеле. Главной темой всех заголовков был судебный процесс над педофилом-извращенцем, насиловавшим своих родных и приемных детей при молчаливой поддержке супруги. Честно говоря, раньше я о таких вещах даже не слышал и был полон потрясения и отвращения.

И вот я увидел Снейпа и Гарри в одной кровати. Мальчик был несчастен, бормотал что-то протестующее во сне, но стоило ладони слизеринского декана коснуться его плеча, как он замолкал и сжимался в комочек. Эта сцена и воспоминания об услышанном, о том, что взрослые, заметившие странности в поведении извращенца, замалчивали свои сомнения… Я поговорил с Гарри. Из этой беседы я понял, что… ничего я не понял, но сомнений моих она не рассеяла. Я наблюдал, вспоминал намеки Сириуса, что Снейп – извращенец, и, наконец, обратился к директору.

Слава Творцу, я оказался неправ. Но отношения с Северусом и Гарри были испорчены, и мне ещё долго пришлось добиваться их прощения. В том, что Гарри меня простил, я был уверен – его дракончик перестал преследовать меня с намерением укусить или подпалить мантию, а вот Снейп снова замкнулся, до странности напоминая самого себя накануне выпуска.

Тогда он сильно изменился. Замкнулся в себе, ходил в гордом одиночестве, или высокомерно задрав свой носище, или уткнув его в учебники. Джейс, который в это время начал встречаться с Лили, распорядился оставить его в покое. У Питера вроде тоже появилась какая-то девушка – он постоянно где-то пропадал, но при этом с таким отчаянным смущением отпирался, что нам не удалось выяснить, кто же она. Даже Сириус махнул на Снейпа рукой. Он в это время посвятил себя попыткам устроить мою личную жизнь. Помню, как он, пытаясь подбодрить меня весёлым трёпом ни о чём, сказал: «Если будешь вести себя так, все решат, что ты такой же извращенец, как Сопливус». Я ничего не понял, и Сириус милостиво разъяснил мне, что Сопливуса никто и никогда не видел с девушкой, если не считать Лили Эванс, а она не в счет – так как она гриффиндорка и встречается с Джеймсом. Значит, Сопливус – гомик, торжествуя, сделал вывод Сириус, всем своим видом выражающий презрение к «гомикам». Но, видя моё полное непонимание темы разговора, объяснил, кто такие гомики и чем они увлекаются. Я же был не столько шокирован, сколько заинтересован. Новая информация давала мне возможность познать мир чувственной любви, о котором друзья прожжужали мне все уши. Я невольно посмотрел на Снейпа заинтересованно и понял, что Сириусу этот взгляд не понравился.

– Эй, Луни, даже и не думай, я познакомлю тебя с такой шикарной девчонкой с шестого курса Хаффлпаффа, буфера – во! – или с пятикурсницей с Рэйвенкло, если тебя интересуют тощие зубрилы.

И я, не выдержав, заговорил о давно наболевшем.

– Сириус, как ты думаешь, зрелище ежемесячной трансформации оборотня вдохновляет?

– Нет, но…

– Как ты полагаешь, трансформация болезненна?

– Да, но…

– Неужели ты думаешь, что я хочу кому-нибудь подобной судьбы? – мы оба, не сговариваясь, посмотрели на Снейпа, сидящего довольно далеко на поваленной березе и погруженного в книжку.

– Нет, но…

– Тогда почему ты считаешь, что я захочу иметь семью: жену и детей, которых могу подвергнуть опасности заразиться моей…

– Болезнью?

– Моим проклятием.

– И причем здесь Снейп?! – в отчаянии, со злым блеском в глазах, закричал Сириус, привлекая к нам всеобщее внимание. Снейп тоже поднял голову, посмотрел на нас пустым равнодушным взглядом и направился в другую сторону парка.

– При том, что он не сможет забеременеть, он сильный маг и хорош в Защите, а значит, может меня не бояться в… критические дни. И он один из немногих, кто знает мою тайну и о ком нам известно, что он «гомик». Идеальная кандидатура.

После этого разговора Сириус как с цепи сорвался, пытаясь не допустить ни малейшей возможности для моего сближения со Снейпом и постоянно упоминая о знакомых юношах. Казалось, что отныне его совершенно не шокируют подобные отношения. Как-то он после шутливого разбора достоинств и недостатков парней с шестого курса Рэйвенкло перешел сперва на Питера, а потом и на себя.

– Смотри, мы с Питером подходим почти по всем критериям. Мы знаем тебя, твою беду и любим тебя, несмотря ни на что, так?

– Ну так.

– Дальше, мы достаточно сильные маги, верно?

– Ты – точно.

– Я не имею постоянной подружки, и не стремлюсь немедленно связать себя узами брака. А значит – я почти свободен. Так?

Мне стало скучно от игры в угадайку, и я прямо спросил:

– Мягколап, что ты хочешь сказать?

Он посмотрел на меня синими, искрящимися безумием глазами и спокойно ответил:

– Я предлагаю тебе стать моим любовником.

И вот теперь я, взрослый и разумный человек, спрашиваю себя, сколько же правды было в словах Сириуса о Северусе Снейпе? И почему я, глядя на его маленькую семью, отчаянно хочу оказаться ее членом?

[align:center]~oOo~[/align]

И я, и Северус видели недостаток в непоседливости и неумении Гарри сосредоточиться, Снейп злился, а я относился к этому философски – все-таки малышу только шесть лет, и было бы странным, если бы он предпочитал скучные уроки прогулкам и играм. Упрямство мальчик явно унаследовал от Джеймса, а при малейшем намеке на тайну старался докопаться до ее разгадки. Я не раз пользовался этими его качествами, чтобы заставить прочитать полезные книги. Этот прием неизменно срабатывал, к моему удовлетворению, – до тех пор, пока он не захотел подняться со мной на Астрономическую башню в полнолуние. Мой поспешный отказ и запрет Снейпа только привлекли его излишнее внимание.

Гарри горел желанием встретить Рождество в поместье Малфоев. Я не очень-то хорошо относится к этой идее, но, помня характер Джеймса, и не надеялся, что мальчугана можно отговорить от его затеи. Мне казалось, что Северус также не в восторге от этой поездки. По крайней мере, накануне Рождества он был чем-то крайне озабочен. Я же был полностью погружен в последние слушания по делу Сириуса и Питера.

[align:center]~oOo~[/align]

Сириуса я встречал в компании с журналистами и директором на берегу залива. Недавно избранный министром Фадж явно желал обставить всё как рождественскую сказку со счастливым концом. Ветер с залива веял зябкой сыростью. Все замерзли, неподалеку группа репортеров грелась с помощью бутылки «Старого Огдена». Фадж явно волновался, наложив заклинание от подслушивания, он яростно спорил о чем-то со своим пресс-атташе.

Во время следствия мы с Альбусом и надежными людьми из аврората навещали Блэка в Азбакане – проводили новые допросы, уточняли подробности. Никто не хотел безосновательно обнадеживать узника, поэтому Сириус ни о чём не знал до момента очной ставки с Питером. Тогда он чуть было не остался в Азбакане – кинулся убивать мерзавца голыми руками. Его, худого и сильно ослабевшего, с трудом скрутили двое крепких и рослых охранников. И вот, свершилось: Питер Петигрю приговорен к Поцелую. Наверное, сейчас приговор приводят в исполнение, но я не желаю присутствовать на казни человека, который долгое время был моим другом, память о котором я бережно хранил все эти годы. Пусть он так и останется в моих воспоминаниях малышом Питером, Хвостом, который постоянно таскался с нами, глядя влюбленными преданными глазами на Джеймса и Сириуса. Я не могу и не хочу видеть то, чем он стал.

Наконец лодка пристала к причалу и из нее степенно, с достоинством вышел Сириус. Слегка сонный, прищуренный взгляд на бледном лице, плавные, неторопливые движения – я оглянулся на директора в недоумении, что это за человек прикинулся Мягколапом. Альбус, ласково улыбаясь, беззвучно сказал: «Пять лет в Азбакане». Министерские чинуши, понимая, что пресса не упустит эту сенсацию, постарались привести узника в порядок. Он был чисто вымыт, выбрит, волосы ещё не вернули свой прежний блеск, но тоже сияли чистотой, тщательно расчесанные и забранные в хвост. Новая, не слишком дорогая мантия тоже была вполне приличной.

Я, не выдержав, кинулся к Сириусу и стиснул его в объятиях. Господи, как же он исхудал! По тому, как он вцепился в меня, было понятно, что вся эта шумиха его раздражает и пугает. Он явно отвык от больших скоплений народа и открытого пространства. К нам подошел Фадж, что-то сказал, пожал руки мне и Сириусу и, наконец, протянул длинный узкий футляр. Новая палочка, сделанная на заказ вместо сломанной. Вокруг беспрерывно щелкали затворы фотоаппаратов, глаза болели и слезились от фотовспышек. Сириус озвучил свою радость по поводу освобождения и того, что настоящий преступник понес наказание. На вопрос о своих планах он ответил, что хочет посвятить себя воспитанию крестника – сына погибших друзей. Этот ответ вызвал вполне ожидаемую реакцию: на Сириуса, Альбуса и Фаджа посыпался град вопросов о Мальчике-который-выжил. Альбус, лукаво улыбаясь, принял этот шквал на себя и, поглаживая бороду, ответил, что мальчик счастлив, живет в приемной семье, что о нем заботятся и относятся к нему с любовью, что его родственники настаивают на анонимности.

Первыми словами, обращенными ко мне Сириусом, были слова благодарности. Он стискивал мою руку и шептал: «Спасибо, Луни, ты молодец, Луни, молодчина, спасибо, приятель». Однако после того как разговор коснулся Гарри, Сириус, лукаво улыбаясь, шепнул мне, что хочет поскорее убраться от этих гиен, чтобы наконец-то увидеться со своим крестником. Я попытался как-то поумерить его энтузиазм, уточнив, не собирается же он прямо отсюда сразу отправляться к Гарри? Сириус, посмотрев на меня, воскликнул: «Луни, ты гений! Конечно же, мы сперва устроим набег на магазины в Косом переулке, чтобы не приходить к ребенку с пустыми руками – без подарков». Я вспомнил, что, когда Сириус загорается идеей, его невозможно остановить или заставить притормозить. А ведь я еще не сказал ему о том, в чьей семье живет Гарри...

Наведавшись в Гринготтс и набив карманы галлеонами, Сириус Блэк устроил поход по лавкам в Косом переулке, надолго запомнившийся его обитателям. И это учитывая, что поход состоялся в Сочельник, когда с прилавков сметалось буквально всё! Лавки и лавочки были так переполнены, что приходилось ожидать возможности если не войти, то пробиться к прилавку. Чтобы утешить сынишку Артура и Молли Уизли после утраты фамильяра, Сириус купил ему чудесного черного филина и немедленно решил, что Гарри тоже необходима сова. Я с трудом уверил его, что шестилетнему малышу сова совершенно не нужна. Но Сириус не успокоился, пока не купил крестнику прелестную сиамскую кошку по имени Фея. Я тактично умолчал, что кошка до удивления напоминает мне Нарциссу Малфой: так же грациозна, изящна и брезглива – последнее обстоятельство мы выяснили, уронив Фею в грязную мокрую лужу. Сириус посмеивался, представляя, как они с Гарри будут дразнить кошку, брызгая на нее водой.

Потом он попытался скупить половину увиденных сладостей: доверху набил немаленькую корзину шоколадушками и желейными червяками, кислыми шипучками и банановыми чипсами, канарейскими конфетками и сахарными свистульками и прочим, что попалось на глаза, бормоча что-то о детях, которые любят сладкое. Под моим недоуменным взглядом он купил безумно дорогую и откровенно девчоночью куклу. Потом я еле-еле уговорил Сириуса не покупать новейшую модель спортивной метлы. Он неохотно согласился – в шесть лет в квиддич играть еще рановато – но радостно уверил меня, что теперь знает, какой подарок купить Гарри на семилетие. Когда Сириус обнаружил, что выбор игрушек для мальчиков крайне мал – большинство новых и интересных уже раскупили, – возмущению его не было предела. Сперва он хотел скупить махом всё, что было в наличии. Однако я слишком уважал и одобрял тот подход к воспитанию, которым руководствовался Северус, считающий, что дети должны иметь необходимое, знать слово «нельзя», а также воспринимать подарки с радостью, которая пропадет, если заваливать их игрушками, приучая воспринимать очередной подарок как само собой разумеющееся явление.

Мне не пришлось напрягать память, вспоминая, какой подарок выпрашивал Гарри на Рождество. Северус солдатиков не одобрял, равно как и жутко дорогих, бесполезных, с его точки зрения, фигурок знаменитых квиддичных игроков. Естественно, был куплен целый набор солдатиков, с замком и даже фигурками драконов и кентавров. Немного поколебавшись, я предложил купить детскую подзорную трубу, которая могла с помощью простого трансфигурационного заклинания превращаться в телескоп. Проходя мимо магазина мадам Малкин, Сириус загорелся идеей купить Гарри какую-нибудь «прикольную» одежду, но, к счастью, выяснилось, что мадам уже закрывается и не намерена откладывать подготовку к празднику даже ради клиента, готового сорить деньгами.

Если в начале посещения Косого переулка Сириус чувствовал себя неуютно в окружении множества людей, то чуть позже его захватила и закружила атмосфера праздника. На нас смотрели с весёлыми улыбками – двое довольных до одури мужчин, нагруженных корзинами, свертками, с филином в клетке и кошкой на плече. Нас поминутно окликали радостными: «Веселого Рождества!» Многие успели прочитать в утреннем выпуске «Пророка» статью об освобождении Сириуса и подходили поздравить. Сириус, улыбаясь, неизменно извинялся, что не может поговорить дольше – он торопится к крестнику. После этого люди смотрели на него с еще большей доброжелательностью. А вот мне с каждым таким человеком становилось все хуже. Я понимал, что просто обязан сказать другу правду, ведь чем большие планы и чаяния будут у Сириуса в отношении Гарри, тем большее потрясение его ожидает, но говорить о мальчике на переполненной людьми улице не решался. Сириус с детской радостью подвел меня к полкам во «Флориш и Блотс» и, указав на них широким жестом, отдал их мне «на поругание и разграбление». Я, ощущая все большую вину, купил безумно дорогую энциклопедию Зосимы из Понополиса «О началах Алхимии», на которую с таким вожделением смотрел Северус. Потом Сириус купил кучу подарков Андромеде, Тэду и детям, приговаривая, что малышка Нимфадора наверняка не осталась одинокой.

Наконец мой друг не выдержал. Всё-таки этот день был для него полон слишком многими потрясениями и волнениями. Вернувшаяся было порывистость движений исчезла, сменившись усталой заторможенностью. Он, многозначительно улыбаясь, предложил отправиться к Андромеде.

– Но Сириус… – я мучился, не зная, как начать неприятный разговор, и был безумно рад возможности его отложить. – Хорошо, если ты передумал…

– Что? – реакция у Сириуса была просто феноменальная. Он сразу посерьёзнел и напрягся. Я с трудом подавил внутренний голос, с очень знакомыми язвительными нотками произнесший: «Собачий нюх».

Я почти беззвучно сказал:

– Его там нет.

Сириус чуть не сошел с ума от ярости. Он сперва побледнел, как покойник, потом покраснел так, что я испугался, как бы его не хватил удар, и аппарировал меня в какой-то заброшенный парк. Уронив покупки под ноги, он изливал свою ярость, вцепившись в ворот моей мантии. Как я позволил отдать Гарри в дом Нарциссы?! Это же Малфои!!.. Сперва я обалдел. Как он узнал? Потом у меня немного прояснилось в голове, и я постарался успокоить взбешенного приятеля, осторожно подбирая слова и моля все, что есть святого, не допустить визита Сириуса в дом Малфоев в этом состоянии.

– Сириус, никто их твоих родственников не имеет отношения к опеке… Ты меня понимаешь? – Блэк, всё ещё выглядящий так, будто готов убивать, медленно кивнул.

– Уизли? – неуверенно спросил он. Я прекрасно понимал его неуверенность, Уизли неплохие люди, абсолютно преданные Альбусу, но они совершенно чужие и Гарри, и Блэкам. И, что хуже всего, они никогда не отдадут Сириусу «своего» ребенка.

Я выдавил жалкую улыбку в попытке его приободрить:

– Нет, не… – договорить я не успел, меня снова, как и на пирсе, стиснули в восторженных объятьях.

– Луни, ты самый лучший! Как тебе удалось провернуть это дельце! Ты хотел сделать сюрприз старине Мягколапу? – Он самодовольно ухмыляется. И радостно болтает: – Ну прости, что я испортил твою шалость. Ты ведь профессор в Хогварсе? Бог мой, «профессор Луни», значит Гарри там... Боже, как стыдно, – он смотрит на груду рассыпанных пакетов под ногами, – я же ничего не купил ни Альбусу, ни профессору МакГонагалл! Ну да ничего, еще успеется, – он радостно ухмыляется. – Я так хочу ...

 Отправлено: 22.10.07 00:33. Заголовок: Re:

... увидеть нашего мальчугана…

С каждым произнесенный им словом я ощущаю себя все более и более погано. Будь я волком, я бы, скуля, прятал морду между передними лапами и поджимал хвост. О Мерлин, почему сегодня не полнолуние!

[align:center]~oOo~[/align]

По пути из Хогсмита я молча слушал его радостную болтовню. Мы были уже не просто увешаны пакетами с покупками: они парили в воздухе, следуя за нами. Хогсмитские лавки пережили не менее сокрушительный набег. Неимоверно нелепый колпак – для Альбуса, удивительно теплый мягкий и уютный халат с черт-знает каким количеством полезных чар на нем – для Минервы, какие-то семена для Помоны, мягкие тапочки для Поппи, невообразимого назначения недоуздок для Кеттлберна, бутылка «Старого Огдена» пятидесятилетней выдержки для Хагрида, ваза с наложенными на неё чарами, сохраняющими цветы месяц, – для профессора Вектор, которую он знает только с моих слов, коробочка с благовониями для профессора Трелони… он купил даже миску для кошки Филча. И только Снейпу, несмотря на мои более чем прозрачные намеки, не купил ничего. Пренебрежительно махнув рукой, произнес с царственным видом:

– Пусть Сопливус изойдет соплями от зависти, тоже мне профессор… – и засмеялся счастливым, радостным детским смехом, предвкушая зрелище разочарованного лица Снейпа. Я, понадежнее перехватив драгоценный фолиант, вздохнул. Главным было доставить Сириуса в Хогвартс, откуда невозможно аппарировать. И где есть мудрый Альбус, который всегда может найти слова, чтобы успокоить и убедить. Посмотрев на лицо приятеля, я снова вздохнул. Ну почти всегда. Найти слова для того, чтобы остановить Си… нас директор так и не смог.

...В кабинете нас, кроме Альбуса, ожидали взволнованная Минерва и торжественно-озадаченный Хмури. Профессор МакГонагалл сперва поджимала губы, глядя на нас, как на набедокуривших первоклашек, по чьей вине ее Дом лишился не менее сотни баллов, а потом, всхлипнув, кинулась обнимать Сириуса. Она была так взволнована и так искренне за него радовалась, что буквально не давала ему раскрыть рта. Немного смущенно признала, что не ожидала от нас таких успехов по своему предмету – Сириус смущенно переступил с ноги на ногу и, наконец, спохватившись, вручил ей свой подарок. Минерва смутилась еще больше и, пытаясь спрятать подозрительно поблёскивающие глаза, растерянно принялась его благодарить: «Ах, я так смущена, право же не стоило, мой мальчик!».

Злорадно ухмыляясь, Блэк протянул подарок Альбусу, который примерил его с, кажется, совершенно искренней детской радостью. А Хмури предложил… пакетик всевкусных орешков – получив в ответ привычно подозрительный взгляд. Минерва спохватилась, и начала собираться:

– Извини, Сириус, Северуса сейчас нет в замке, и мне приходится приглядывать и за его студентами, а… – она попыталась незаметно шмыгнуть носом. Кажется, этого, кроме меня и Хмури, никто не заметил.

– Уверен, что у вас, дорогая профессор МакГонагалл, это получается не в пример лучше, чем у старины Сопливуса!

Минерва, остановившись в дверях, по привычке строго выговорила, особо подчеркивая интонацией первые слова:

– Профессор Снейп, мистер Блэк. Профессор прекрасный педагог, хороший декан и превосходный отец. – И, взглянув на Сириуса немного мягче, добавила, прежде чем закрыть дверь: – Гарри в нем души не чает.

[align:center]~oOo~[/align]

После пущенной Минервой по незнанию парфянской стрелы мы втроем еле-еле сумели скрутить Сириуса. Он обвинял во всех смертных грехах меня, директора, Минерву и, в первую очередь, Снейпа. Он рвался спасать Гарри. Самым неприятным в этой ситуации было не спокойное, с долей скорбной печали лицо директора, а удовлетворенное выражение на лице Хмури. Если пятнадцать минут назад Аластор был для Блэка напоминанием о суде и об Азбакане, то сейчас они явно заключили молчаливый союз против третьего в составе Северуса, Альбуса и меня. Сириус пока не понял, что этот союз в первую очередь направлен против Гарри.

Наконец, мой друг сумел успокоиться настолько, чтобы суметь выслушать историю взаимоотношений Гарри и Северуса. Услышав о Дурслях, он снова взорвался, но уже не настолько яростно. Что ж, Сириус Блэк, как и я, был знаком с Петунией – познакомились на свадьбе Джеймса и Лили. Впрочем, в отличие от меня, он явно не собирается вспоминать о том, как подшутил над родственниками невесты. Тихим, звенящим от сдерживаемого бешенства голосом Сириус поинтересовался, почему Гарри был передан на воспитание в семью сестры Лили, а не в дом Андромеды Тонкс? Альбус начал рассказывать о защите крови, о том, что хотел вырастить ребенка подальше от слепого преклонения, о том, что семейство Петунии – наиболее близкие родственники по крови, их сын ровесник Гарри и они вполне состоятельны, чтобы… И в этот момент Сириус не выдержал. Он встал с кресла и, выпрямившись во весь рост, всё тем же обманчиво-спокойным голосом вопросил, а известно ли уважаемому господину директору о содержании последней воли родителей мальчика? В эту минуту им нельзя было не залюбоваться: что бы кто не говорил, но он истинный Блэк – есть в нем что-то мрачное, темное и… величественное.

Альбус медленно кивнул, глядя из-под кустистых бровей. Как и я, он слишком хорошо знал своего бывшего студента, и ожидал нового взрыва его темперамента.

– Мистер Блэк, я прошу вас сесть и успокоиться, – произнес он, не повышая голоса, но с такой интонацией, что бедняга Мягколап просто упал в кресло. – Если вы помните законы... – четко выверенная пауза дала всем возможность вспомнить, что Сириус просто не может не знать законов и в силу происхождения, и в силу профессии, но не дала возможности перебить говорящего. – Итак, по закону вы являетесь опекуном Гарри Поттера, но, поскольку до недавнего времени ваши права и свободы были ограничены по приговору суда, право опеки перешло к ближайшим кровным родственникам. Позволь мы судебное разбирательство на тему того, кто из родственников более достоин воспитывать вашего подопечного – победил был Люциус Малфой. Потому что только его супруга и сын являются наследниками крови Блэков.

– Но Андро…

– Андромеда ваша родственница, это верно, но, в глазах закона и обычая, вы не являетесь кровными родственниками Джеймса Поттера. Вы с кузиной отреклись от крови и имени. Помните? А опекунов пришлось бы выбирать между родственницей осужденного преступника, виновного в смерти родителей малыша, простите, мистер Блэк, маггловской родней по матери и дальней родней со стороны отца по линии Блэков. Вы бы этого хотели?

Сириус неожиданно успокоился и начал весело улыбаться. Как всегда, этот признак того, что его голову посетила очередная идея, вселяет в меня тревогу.

– Значит, теперь я могу предъявить свои права…

– Всё не так просто. Профессор Снейп и юный Гарри связаны магией: через нерушимую клятву и ритуал опекунства, а также официально… Министерством. – Я растерянно моргнул, когда в спрятанных в кустистой тени бровей глазах Альбуса мелькнул отблеск солнца. – Однако, если Гарри пожелает, он сможет освободить Северуса от своего крайне обременительного присутствия. Но только по доброй воле!

Хмури встал и, прохромав к Сириусу, положил руку ему на плечо со словами:

– Я верю в тебя, мальчуган. Ты сможешь пробиться к сердцу Поттера. – А вот от следующих слов мне захотелось зажмуриться, съежиться и вообще провалиться сквозь пол. – Ты всяко лучше этого извращенца-педофила.

Конечно, после этой фразы успокоить Сириуса стало почти нереально. И то, что Альбусу это удалось, – самое настоящее чудо, более удивительное, чем вся магия Хогвартса и его окрестностей. Я задумчиво глотал чай, размышляя, что в него добавлено. Мои мысли вяло и неторопливо текли в совершенно темной и мутной голове, напоминая мне толстых и откормленных карпов. Таких же неподвижных, холодных и ленивых. Больно видеть страдания Сириуса, мучительно думать о том, что почувствует Северус, и страшно даже представить, чем может кончиться их встреча. Единственной радостью было отсутствие Снейпа в замке и то, что вернется он ещё не скоро.

Надо думать, я сглазил ситуацию. Потому что стоило мне о нем подумать, как дверь распахнулась, и он влетел в комнату...

[align:center]~oOo~[/align]

После того, как Снейп выдвинул свой ультиматум, мы с Альбусом с трудом сумели договориться о том, на каких условиях Северус позволит Сириусу общаться с Гарри. Настроение у всех было подавленное, всё предчувствие наступающего праздника вымылось усталостью и раздражением на двух упрямцев. Хотя временами мне казалось, что Снейп наслаждался тем, что может диктовать условия и торговаться.

Несмотря на убежденность Сириуса, что Гарри необходимо поскорее спасти, вырвав из грязных рук Сопливуса, я знал, что Северус был Гарри хорошим наставником. Он не был навязчиво-заботлив и приторно-нежен – скорее строг и суров, но его забота и нежность к мальчику проявлялись в поступках. Надо было только захотеть это увидеть.

Вечером мы отправились ко мне в покои, немного выпили в честь двойного праздника: Рождества и освобождения Сириуса. Меня после тяжелого и утомительного дня, да ещё и почти на пустой желудок, заметно развезло. А Сириус начал клевать носом уже после третьего глотка. У меня на глаза навернулись слезы, когда я увидел это и вспомнил, что раньше Сириус мог перепить любого, почти не захмелев... Отчаянно зевая, Мягколап отправился к себе, бормоча что-то о том, что нужно будет поговорить с Минервой и передать младшему Уизли филина.

К завтраку ни Северус, ни Сириус не явились. Желая дать приятелю отоспаться и свести катаклизм к приемлемому уровню, я отправился в подземелья. К своему огромному удивлению, я встретил Снейпа в коридоре, почти бегущего в направлении кабинета Зелий. Северус был встрепан и явно не в себе. Он, оказывается, забыл о каникулах, решив, что проспал урок! Все мои попытки его успокоить приводили только к ещё большему раздражению. Там, в кабинете, и состоялся крайне неприятный разговор с Северусом, который посоветовал мне «купить Блэку строгий ошейник и поводок», если я не могу заставить его соблюдать видимость приличий. Крайне встревоженный этим разговором, а также отсутствием Сириуса на завтраке, я обнаружил друга у мадам Помфри, которая сводила у него хвост и приводила в порядок лицо – возвращала ему человеческий облик. Судить об успешности процесса было трудно, потому что Сириус рычал и скрипел зубами, которым позавидовала бы и акула, причем весьма устрашающе. Пять лет спустя Северус признался, что всё ещё пытается добиться повторения этого эффекта, но пока безрезультатно...

Никто из участников ночного инцидента не захотел делиться со мной подробностями, а от Гарри я узнал только то, что крестный ему не нравится, потому что «обижает папу». Все мои мягкие попытки рассказать мальчугану о том, как сильно Сириус его любит, натыкались на стену упрямого отчуждения. В полнейшем отчаянии я попытался обсудить эту проблему с единственным существом, которое могло дать мне непредвзятый совет – я отправился к портрету художника. Не знаю, то ли мне так повезло, то ли Гарри тоже решил прибегнуть к помощи независимого советчика, но, поднимаясь по лестнице, я услышал негромкие голоса:

– То есть они терпеть друг друга не могут, но оба относятся к тебе хорошо?

– Ну… Я не знаю! – голос Гарри выдавал отчаяние. – Понимаешь, они готовы разорвать меня, лишь бы… Раньше Северус постоянно говорил, что всё зависит от меня, потом он уступил и принял то, что он мой отец. Мне кажется, ему было неуютно и…

– Неловко?

– Да, неловко. Он старался, но… я не знаю!

– Наверное, у него было мало опыта общения с маленькими детьми, – в голосе были явно слышны лукавые интонации.

Тишина. Слышно сосредоточенное сопение Гарри.

– Я не маленький!

– Тогда веди себя соответственно. Заставь остальных видеть себя. Свои желания, надежды и цели. Обращай внимание на детали. Что ему важно: ты сам или его преставление о том, как он будет о тебе заботиться, невзирая на твои желания и нужды?

Тяжелый вздох и шуршание. Гарри слезает с подоконника? Я осторожно повернулся и постарался незаметно исчезнуть. О ком они говорили в конце – о Снейпе или о Сириусе?

Январь и февраль прошли в осторожном маневрировании нескольких взрослых вокруг Гарри, который пытался ускользнуть от их навязчивого внимания. Я, ощущая себя полным предателем, окончательно выбрал сторону в середине февраля. Это была сторона Гарри. Портрет мудрого художника был прав. Надо видеть детали и охватывать перспективу. Альбус стремится к тому, чтобы обрести влияние на Гарри и, очевидно, на Снейпа, и для этого, не стесняясь, использует чувства Сириуса; Минерва преданно поддерживает все начинания директора и искренне хочет помочь своему студенту; Сириусу нужен Гарри. Все они искренне желают добра этому ребенку, но их понимание добра и блага не утруждает себя размышлением о его чувствах и желаниях. Как это ни странно, но о самом Гарри думает только Северус. А может, и не странно... Он же дал клятву и провел ритуал опеки, теперь он при всем желании не может навредить воспитаннику. Хотя остальные, кажется, стараются не задумываться над этим.

С каждым днем все ближе весна, все ярче светит солнце, вот уже в проталинах на пригорках видны первоцветы: крокусы, подснежники, мать-и-мачеха… И чем ярче светит солнце, чем теплее на улице, тем мрачнее и холоднее наши отношения с Сириусом. Его бесит буквально всё: то, что я всё ещё свободно вхож к Снейпу, а он всё ещё нет, то, что глаза Гарри, так похожие на глаза его матери, сияют от радости при взгляде на Северуса и становятся совершенно пустыми при взгляде на него. Он бесится при виде Гарри, смеющегося в компании слизеринцев, и при взгляде на Снейпа, занимающегося с… сыном. Это ревность, но мой бедный друг никогда не был ревнив и просто не может понять этого чувства. Он не верит, что возможно кого-то ревновать к Сопливусу. Подарки для Гарри так и лежат нераспакованными в комнате домика, который Сириус снимает в Хогсмиде. Комнате, предназначенной под детскую. Она очень уютная, светлая и обставлена с любовью. Вот только Гарри так ни разу и не согласился не то что переночевать там, а даже просто зайти в гости. Мне больно смотреть на то, как Сириус пытается взять штурмом крепость под названием Сердце Гарри Поттера. Он слишком торопится, суетится и дергается.

Надо сказать, что Сириуса бесило в Снейпе всё: прическа, форма носа, ядовитый язык, то, что он сумел добиться успеха и уважения директора. Узнав, что в начале учебного года Северус варил мне антиликантропное зелье, а потом отказался, он чуть было не отправился убивать слизеринца. И, не задумываясь, предложил мне «вспомнить детство», сопровождая меня в анимагической форме в ночи полной луны и облегчая мои страдания. Я видел, как Сириус сдерживает свою неприязнь к «Сопливусу» ради Гарри. Он, который всегда горел слишком ярко и сильно: ненавидеть – так от всего сердца, дружба – так от всей души, любовь – так до гроба, пытался найти компромисс с человеком, которого ненавидел и презирал каждой клеточкой своего существа.

Гарри получил приглашение посетить Малфоев на Пасхальных каникулах. Собственно, я узнал об этом, услышав, как он обсуждает с Митчелами подарки хозяевам. А вот Сириус узнал уже после отбытия Северуса и Гарри. И усмотрел в этом свой шанс.

[align:center]~oOo~[/align]

Сириус сорвался сперва в Лондон, а потом и в поместье Люциуса. Несмотря на крайне холодное, если не сказать, отрицательное отношение к Нарциссе, ее мужу и (уже заранее) их сыну, он потратил немало времени, сил и галеонов, чтобы приобрести им подарки. Я был против этой затеи. Не говоря уж о том, что, порвав с семьёй, Сириус не мог претендовать на родство с Нарциссой, он мог разоблачить Гарри. В том, что Северус свято блюдёт тайну происхождения своего «сына», я был уверен. Сириус поклялся мне, что будет паинькой, что он никому и никогда не сболтнет лишнего, однако я понимал, что Снейп не сможет удержаться от соблазна и не попытаться насовать ему под хвост колючек. А зная, что запас этих колючек под языком слизеринского декана неистощим, мне становилось просто страшно за моего бедного приятеля. Но отговорить Сириуса Блэка от идеи примириться с семьёй ни я, ни Минерва, ни Альбус так и не смогли.