|
Отправлено: 28.12.09 00:16. Заголовок: Канун рождества, 200..
Канун рождества, 2009 год.
Перед тем как выйти в маггловскую часть Лондона, Люциус прошёлся по Косой аллее. Здесь, как и всегда в канун Рождества, было сутолочно и многолюдно.
В витринах появлялись товары, украшенные омелой, венками из остролиста и раскидистыми еловыми лапами с золотыми шишками, при этом всё было присыпано не тающим сахарным снегом и искрилось в свете, падающем с улицы сквозь очищенные по такому случаю от пыли и грязи стёкла.
Больше обычного светился всеми цветами радуги и сверкал огнями магазинчик Уизли. Правда, Люциус отметил, что оставшегося в живых брата в последнее время потянуло на чёрный юмор. Увешанный бубенчиками и ленточками скелет гоблина в красном колпаке на скелете фестрала – было явным перебором даже для такого магазина.
Рядом с лавкой Оливандера, который уже давно передал свой бизнес внукам, суетились министерские авроры.
Бывший упивающийся заметил, как один из них опечатывает магазин, несмотря на протесты одного из наследников знаменитого на всю Британию палочника:
- Всего-то пару палочек пропало! – возмущался родственник Оливандера, - Это, наверное, вольноотпущенные домовики шалят! Нечего было отпускать этих тварей… - на последних словах несчастный наследник прикусил язык. Последнее время подобные высказывания в адрес домовиков считались неполиткорректными.
Тут же крутилась разодетая в ядовито-зелёную мантию Рита Скиттер, у которой был нюх на жареные новости. Дама сжимала в руке записную книжку в золочёном переплёте и последнюю модель самопишущего пера. Её глаза горели в предвкушении очередной сенсации. Люциус уже представлял, с какими заголовками выйдут завтрашние газеты: “Ограбление века! Магический мир Англии остался без палочек! Грядёт катастрофа!”
Люциус накинул капюшон и поспешил прочь от магазина.
Встречаться с аврорами, да и со скандальной журналисткой ему сегодня совсем не хотелось.
Светящиеся надписи кричали о распродаже котлов, сов, каминного пороха: “Только перед рождеством и только у нас! Покупая один медный котёл на галлон, котёл на пинту вы получаете абсолютно бесплатно!”
Единственное к чему Люциус так и не смог привыкнуть, это к маггловской одежде, появившейся во множестве. “Скоро и не поймёшь, в какой части Лондона ты находишься: в маггловской или магической, - ворчливо подумал Люциус. - Или это я старею?”
Наверное, он старел. Ничего не стояло на месте. И после падения Тёмного Лорда он скучал, хотя и понимал, что скучает вовсе не по лысому тирану, а по ушедшей безвозвратно молодости.
Впрочем, сюда он пришёл не за тем, чтобы придаваться грусти и ностальгии, а чтобы основательно к этому процессу подготовиться. А ещё, чтобы наконец оплатить один долг, наличие которого отравляло его безмятежное существование почти двенадцать лет.
Маггловская часть Лондона встретила его таким же предрождественским переполохом. Он даже не особенно старался отводить глаза прохожим. Похоже, на его мантию не очень-то и обращали внимания. Вместо котлов и сов здесь, правда, проходили распродажи какой-то “аудио и видео бытовой техники” и прочей маггловской ерунды, но зевак у богато украшенных витрин было не меньше.
Продукты он купил в том же маггловском магазинчике, куда, обычно, заходил, когда возникала необходимость. Не поручишь же такого ответственного дела домовикам, да и с этих лопоухих бестий станется перепутать всё на свете.
Он забрал заранее заказанную бутылку “Вдовы Клико" a-la Rus, купил тёплый французский багет и по фунту чёрной и красной икры, предварительно проверив её на свежесть. Как-то его приятель пошутил насчет того, что осетрина бывает только одной свежести. Люциус тогда шутку не понял и отнёс её к разряду этнических фольклорных выражений.
Собственно, к этому приятелю он сейчас с такой тщательностью и собирался.
Они не виделись почти двенадцать лет.
И в этом не было вины ни одного из них.
Азкабан не был тем местом, куда бы можно было вот так запросто прийти с визитом. И лорду Малфою стоило большого труда раздобыть разрешение на посещение узника, номера которого он и не собирался запоминать.
Потому что тот для него был, есть и всегда останется Антонином Долоховым.
Получить разрешение действительно оказалось очень хлопотным делом, и Люциус полагал, что это стоило ему нескольких лишних седых волос в золотой и со временем, увы, редеющей шевелюре. Пришлось напомнить самому министру Кингсли Шаклболту о когда-то оказанной Люциусом услуге. И эта была вовсе не та услуга, на которую так упорно и крайне двусмысленно намекала скандальная Рита Скиттер в одной из своих сенсационных статей.
А для подстраховки всего предприятия он не поленился привлечь Драко, хотя делал это крайне редко. У сына были какие-то дела со спасителем всего прогрессивного маго-маггловского сообщества.
Поттер для вида поломался, конечно, но Драко аудиенцию у министра организовал.
Поэтому у Люциуса сейчас в кармане лежало разрешение на краткое свидание с узником Азкабана, выписанное, правда, на мистера Д. Л. Малфоя.
Азкабан, вернее своё краткое пребывание в его стенах, он помнил не очень хорошо.
Память услужливо подтёрла эти воспоминания за истекшие двенадцать лет, но он провёл там неполный год, а Долохов со товарищи томился уже двенадцать лет.
Эти годы, конечно, и Люциус провёл неблестяще, но вполне сносно.
Передавал дела сыну, начал находить приятными вечера дома у камина - с Нарциссой и пузатым бокалом хорошего французского конька; имел возможность прочесть на ночь сказку внуку.
Вполне ровная и, можно сказать, счастливая жизнь в кругу любящих родственников. А про Долохова он даже не знал, есть ли у того семья. Хотя в своё время Люциус взял за правило о врагах и, тем более, о друзьях - знать всё.
Про Долохова он знал, что тот родился в Париже в семье выходцев из России, но как этнический русский был бОльшим патриотом, чем те, кто имел счастье там родиться. И закончил, вопреки расхожему мнению, не Дурмштранг и не Хогвартс, а Шармбатон. Причём, закончил с отличием.
Вот тогда-то высокий, не лишённый приятности молодой маг, которому прочили пост во французском министерстве Магии, любитель красивой жизни, тонко разбиравшийся в искусстве, блестяще образованный даже по маггловским меркам (он умудрился ещё и Сорбонну окончить) и свободно, без всяких там лингвистических заклинаний, владевший пятью европейскими языками, попался на глаза Тёмному Лорду.
Что сын русских эмигрантов нашёл в скитающемся по Европе тёмном маге с комплексами и амбициями, Люциус не знал.
Их всех к Тёмному Лорду притягивало разное – кого скука, кого любопытство, кого обаяние лидера, кого страх. В одном он был уверен – последнее явно не относилось к Долохову. Тот всегда оставался невозмутимо спокойным, никогда не ударялся в панику.
И как сложилась бы его жизнь без Тёмного Лорда, кто знает? Вся жизнь Антонина Долохова состояла из случайностей. Случайная встреча с Тёмным Лордом. То, что он остался жив после первой и даже после второй войны - тоже можно назвать случайностью.
Даже имя у Долохова было плодом досадного недоразумения. Он сам позже рассказал об этом Люциусу. У русских есть женское имя Антонина и мужское Антон, аналогичное английскому Энтони, которое ему и дали родители, но когда мальчика решили зарегистрировать в магическом департаменте, тамошняя ведьма, ведущая записи, наверное, была чем-то занята или расстроена, вследствие чего на свет явилась такая экзотическая для русского уха конструкция, как Антонин.
***
Многосущное зелье он выпил перед самым входом в тюремный двор. Последние годы Драко стал всё больше и больше походить на него, но вот волосы по-прежнему стриг коротко, да и в росте обогнал на полголовы. Это Люциус благоразумно предусмотрел, надев мантию длиннее обычной. Иначе торчащие из-под неё долговязые ноги Драко смотрелись бы очень подозрительно.
Дежурный тюремщик оказался молодым и совсем незнакомым парнем на вид не более двадцати лет. Он, наверное, во времена минувшей войны ещё и в Хогвартсе не учился. Люциус сначала от нечего делать пытался уловить в его лице фамильные черты старых магических семейств, но потом оставил это занятие. Мальчик мог оказаться полукровкой или вообще грязнокровкой. Люциус усмехнулся своим мыслям. “Я даже думаю неполиткорректно! При нынешних порядках за это могут упечь в Азкабан”.
Пока мальчик скрипел пером, аккуратно заполняя документы, Люциус окидывал взглядом помещение и воспоминания утянули его в прошлое.
Он помнил этот пол, залитый кровью, и Фенрира, плотоядно щёлкающего зубами. Надо же было, чтобы на его спасение отрядили партию, в которой был именно этот дикий оборотень. Помнится тогда Люциуса начало мутить от вида и запаха крови. Всё это было так неэстетично, что даже неустроенный тюремный быт, который страшно раздражал аристократа в Азкабане, в сравнении меркнул.
Обычные Авады оставляли просто тела, кулями лежащие на полу – мёртвые, но не обезображенные. А некоторые из тех недогрызаных оборотнем полутрупов ещё пытались трепыхаться. Это особенно впечатлило лорда Малфоя.
Он и не предполагал тогда, что это только цветочки, и дни в Азкабане он будет вспоминать как благостное время покоя.
- Ты разочаровал меня, Люциус! Очень разочаровал... – холодные слова Тёмного Лорда хлестали как плеть, - Мало того, что ты не выполнил моего задания, так ещё и умудрился попасться этим ничтожествам из министерского Аврората. Я был вынужден открыть себя раньше времени… Я очень, очень недоволен тобой…
Люциус стоял тогда перед Тёмным Лордом посреди собственного замка и чувствовал, как радуются его унижению эти ничтожества, которых он считал своими приятелями. Как злорадно ухмыляется Белла, как суетливо втягивает воздух, будто принюхиваясь, Петтигрю, облегчённо-тупо вздыхают попеременно Кребб и Гойл.
- Убивать я тебя не буду… пока! Ты ещё мне нужен. Но не думай, что ты дёшево отделаешься!
Те Круциатусы он выдержал без проблем. Просто упал на пол и быстро отключился.
Он уже не чувствовал как кто-то из соратников оттащил его в его же комнату под домашний арест, и как Тёмный Лорд назначил очередь из визитёров, которые должны были “скрашивать одиночество” Люциуса каждую ночь вместо законной супруги.
И началась у лорда Малфоя «весёлая» жизнь, которая перекрыла все воспоминания о почти годичном пребывании в Азкабане, да и о тех смешных Круциатусах любимого Повелителя.
Каждый изощрялся по-своему, стремясь угодить Тёмному Лорду. Как ни странно более всех куражилась над Малфоем не Белла, которая его дико ненавидела, а Алекто Кэрроу. Молоденькая ведьма, до этого дня заглядывавшая Люциусу в рот с обожанием, способным посоперничать разве что с тем, как она смотрела на Волдеморта.
Хуже всех с ним поступил Северус Снейп. Он просто не пришёл, хотя Люциус так рассчитывал на эту встречу. Боялся и всё-таки надеялся…
Так что, когда в его собственных покоях, превратившихся благодаря Тёмному Лорду в импровизированную камеру, появился Антонин Долохов, Люциус только внутренне съёжился.
По его расчётам ему предстояла не самая приятная ночь, учитывая, что среди соратников Долохов слыл угрюмым, безжалостным магом, лишённым чувства сострадания.
Люциус прикрыл веки и приготовился получить порцию боли и унижения. Что он с ним сделает – опять Круциатус? Или под Империус заставит выполнять нелепые непристойности, о которых потом будет противно вспоминать? Или просто банально применит свои не маленьких размеров кулаки, сломав ему нос, как это сделал Яксли?
Долохов постоял в дверях с минуту, изучая Люциуса пристальным взглядом, а затем, одним размашистым движением смахнув со стола, за которым лорд Малфой ожидал своей участи, свитки, водрузил на их место бутылку с прозрачной жидкостью.
- Что это? – встрепенулся Люциус, думая прежде всего о Веритасеруме. Быть может Долохов решил напоить его этой отравой, а потом сбросить его откровенные воспоминания в думоотвод Повелителя?
- Водка, – спокойно ответил Долохов. - Русской не было. Так что будем пить Смирнофф с добрым ирландским элем!
Люциус поморщился. Он не любил эль, да и к водке относился весьма прохладно. В его погребах можно было найти прекрасный коллекционный французский коньяк и добротный, выдержанный в дубовых бочках шотландский виски. Иногда с деловыми партнёрами он позволял себе коктейль из водки с содовой, но находил этот напиток плебейским.
- Я предпочитаю… - начал было Люциус.
- А другого всё равно нет! – отрезал Долохов, бесцеремонно подсаживаясь ближе к Люциусу.
Из воздуха появились два слишком коротких для коктейлей и узких для виски бокала, примерно по полпинты каждый.
Долохов очень уверенными движениями открутил пробку и наполнил стакан прозрачной жидкостью наполовину. Оставшийся объем он уверенно долил из бутылки с элем. Сей дикий коктейль он пододвинул Люциусу, замешивая себе такой же.
Тут же на столе появилась чёрная коврижка и с мутной жидкостью банка, из которой Долохов извлёк огурец.
- Ну, будем! – кинул он, придвигая стакан к стакану Люциуса, который тот чуть не выронил, потому что брезгливо держал в руке, прикидывая, не отравится ли он этой мутной жидкостью.
Затем Долохов, резко выдохнув, почти в один глоток осушил стакан и, отломив кусок от чёрной коврижки, шумно втянул воздух и захрустел огурцом, вопросительно поглядев на аристократа.
- Пей уже… Тара простаивает…
Люциус пригубил напиток, при этом изрядно сморщившись. Жидкость не желала попадать внутрь, да и на вкус была не самым лучшим, что он пил в своей жизни.
Он хотел было уже поставить стакан на стол, но Долохов удержал его руку на весу.
- Ты что! Первую до дна! – в его голосе прозвучала явная обида.
Люциус зажмурился и в несколько глотков осушил стакан, резко закашлявшись…
Тут же ему под нос Долохов сунул кусок чёрного ржаного хлеба и огурец.
- Закусывай!
Когда Люциус, хрустя огурцом и пытаясь избавиться от выступивших на глаза слёз (напиток явно попал не в то горло), пришёл в себя, на столе уже красовался натюрморт из маринованных грибов, головки чеснока, толстого шмата бекона, который как раз и нарезал толстыми кусками его приятель, укладывая их на хлеб.
- А где икра? – спросил Люциус, дожёвывая огурец.
- Не люблю икру… - хмыкнул Долохов, - Я, возможно, единственный русский, который не любит икру! Между первой и второй перерывчик не большой! – оказывается, Долохов уже успел соорудить ещё по порции коктейля, и протянул стакан Люцусу.
Второй, как ни странно, пошёл много лучше. После третьего они уже о чём-то разговаривали, и Малфой долго смеялся над названием диковинного коктейля, который русские именовали почему-то “ёрш”, особенно когда Долохов перевёл для него это название на английский. И при чём здесь мелкая костлявая рыбёшка?
Потом Люциус потерял связь с реальностью и помнил себя уже очень отрывочно. Кажется, он сидел, подперев голову рукой и отчего-то ему было так жалко себя и своего собутыльника, что скупая мужская слеза прочертила дорожку на его щеке. Потом они, кажется, пели русские песни, причём Люциус подпевал и зачем-то принялся убеждать приятеля, которого уже запросто называл Тони, в искренней и бескорыстной любви, при этом пообещав сделать для такого мирового парня всё.
Долохов в долгу не остался и сказал, что Люциус стоящий мужик, а не белый глист, как он искренне полагал ранее.
Тосты Долохов кидал ёмкие, отрывистые, и представлялись они Люциусу верхом красноречия, так что за это просто нельзя было не выпить.
Уничтожив эль, они перешли просто на водку, со звоном сдвигая гранёные стаканы.
Сколько они выпили за ту ночь - Люциус не считал. Долохов складывал пустую тару под стол, объясняя это старой русской традицией.
Между тем воспоминание о сильной покрытой рыжеватыми волосами руке Долохова, одним точным движением скручивающей винтовую пробку с очередной бутылки, лучше всего врезалось в память. Возможно, от многократного повторения.
Но в какой-то момент он забыл и о Тёмном Лорде, и о страхе, который с момента воскрешения их Повелителя, казалось, въелся в его кожу. И о том, что ему предстоит ещё пройти через унижения, и быть может в один прекрасный день, когда он надоест Тёмному Лорду или тот перестанет в нём нуждаться услышать «Авада Кедавра» в свой адрес, и это станет последним, что он услышит в своей жизни. Или ещё хуже - увидеть зелёную вспышку, летящую в сторону Драко или Нарциссы.
Тогда же всё это забылось. Люциус на краткое время был абсолютно счастлив, пребывая в блаженном забытье. Он плакал от смеха и смеялся над тем, что недавно вызывало у него дрожь.
В какой-то момент комната пошла кругом, и он увидел перед собой двух Тони.
Следующее что он помнил, была поверхность стола, приближавшаяся к нему с угрожающей быстротой.
Возвращение к жизни было не таким приятным, как проведённая ночь. Под веки как будто засыпали весь песок из пустыни Сахара, во рту свил гнездо мелкий тролль, а в голове поселилась стая пикси. От малейшего движения эти твари начинали истошно визжать, что отдавалась в ушах Люциуса диким звоном. О том, чтобы открыть глаза, не могло быть и речи. Давно он не чувствовал себя так погано. Пожалуй, это можно было сравнить с последствием Круциатуса.
Он пытался приподнять голову с подушки, но не смог этого сделать. Тело отказывалось повиноваться. Единственное что он понял, что находится у себя в спальне в своей кровати, куда его кто-то заботливо уложил, потрудившись снять с него обувь, а визг пикси в голове трансформируется в голос его свояченицы, но слов он разобрать не может. Наконец, приподняв одно опухшее веко, что стоило ему немалых усилий, он сфокусировал расплывающийся взгляд на Белле и её супруге, который, судя по всему, недавно к ней присоединился.
- Белла! Что тут происходит? Что ты с ним сделала? Повелитель вне себя. Он уже четверть часа назад послал тебя за Люциусом…
- Это не я! Я не знаю, что тут было, но Долохов перещеголял нас всех… - раздраженно прошипела миссис Лестранг. - Я всё это время пыталась привести его в чувство. Но безуспешно…
Люциус прикрыл веко, которое ему с таким трудом удалось разомкнуть, и опять провалился в беспамятство.
Окончательно очнулся он уже в большом зале Мэнора. Видимо, туда его приволокли в беспамятстве. Он, по крайней мере, этого не помнил.
- …я же просил наказать его! – шипел Тёмный Лорд, - но не просил убивать! Он мне ещё нужен!
Люцуису, привалившемуся к стене, на этот раз удалось приоткрыть оба глаза.
Перед Тёмным Лордом всем своим видом выражая раскаяния и осознание бездонной глубины своей ошибки, стоял Тони Долохов. Выглядел он как обычно. По крайней мере, внешне.
Кажется, в тот момент Люциус был готов задушить Тони собственными руками. Как этому проклятому русскому удалось после их попойки выглядеть так свежо, будто бы он всю ночь мирно проспал в своей постели?
- Ты посмотри, во что ты превратил нашего скользкого друга? Он вообще сможет ходить? На нём же лица нет… Я ценю твоё рвение, но на этот раз ты перестарался. Я полагаю, после такого другие наказания будут излишними. Люциус, можешь считать что я тебя прощаю… Пока…
Люциус опять прикрыл глаза.
После того как Тёмный Лорд уединился со своей змеёй, предоставив своих слуг самим себе, Долохов протянул Люциусу стакан с мутной жидкостью. Люциус безропотно выпил. До него медленно начало доходить, что Антонин Долохов избавил его от перспективы дальнейших регулярных мучений на ближайшие ночи. По-крайней мере, пока. Жидкость оказалась простым лёгким элем. Как ни странно, после этого ему сильно полегчало.
Люциус поднял свой ещё затуманенный взор на Долохова и встретился с его серо-стальными глазами, смотревшими упрямо и жёстко. И вдруг неожиданно Долохов ему подмигнул, едва заметно кивнув. В густой бороде спряталась едва заметная лукавая усмешка.
Так Люциус Малфой попал в должники к Антонину Долохову. Но не в привычке Люциуса было оставаться кому-то должным.
Поэтому сейчас, в канун Рождества, он стоял здесь, посреди комнаты для свиданий в Азкабане и ждал друга, которого не видел двенадцать лет.
Мальчик закончил заполнять бумаги.
- Подождите здесь, мистер Малфой, - произнёс он, протягивая бумаги Люциусу.
Как ни странно, Долохов почти не изменился. Или это только показалось Люциусу.
Он коротко кивнул и сел за большой стол по другую сторону от Люциуса.
- Не люблю икру… - кинул он вместо приветствия.
- Я знаю…
Долохов поднял на него понимающий взгляд и неожиданно подмигнул Люциусу, как тогда - двенадцать лет назад.
Они посидели молча.
Люциус вспоминал, как Долохов отпаивал его после той грандиозной попойки рассолом и открыл ему страшную тайну, что тоже не особо любит этот самый “ёрш”, а - как гусары прошлого - предпочитает французское шампанское, но с этого самого “ерша”, насколько он знает, легче всего можно было “уехать”. Конечно, можно было смешать шампанское с водкой, но ему очень сильно не хотелось портить этот благородный напиток.
- Ну, передавай привет отцу! Спасибо что навестил, – кинул Тони на прощание, пожимая узкую ладонь Драко. Люциус жалел только об одном. Что не может пожать руку этому человеку без использования оборотного зелья.
Уже у самого выхода Люциус спохватился. Он так привык к своей трости, что сейчас, держа в руке французский батон, чуть было не унёс его с собой.
- Под икру… - бросил он, протягивая его Долохову.
Тот опять понимающе кивнул.
Люциус заставил себя уйти не оборачиваясь, понимая, что в лучшем случае увидит своего друга очень не скоро, а в худшем не увидит совсем.
***
Неделю спустя, развернув первый номер Ежедневного Пророка, Люциус на первой полосе увидел большую во весь разворот фотографию Антонина Долохова и грандиозный заголовок: “Первый за двенадцать лет удачный побег из Азкабана. Один из опаснейших соратников Тёмного Лорда снова на свободе”.
Люциус пробежал статью по диагонали. Журналист, на этот раз это была не Рита Скиттер, что нимало удивило Люциуса, писал о подробностях побега, выделяя две особенности, поразившие Аврорат.
Во-первых, обошлось без жертв, что было особенно удивительно, зная репутацию сбежавшего упивающегося. А во-вторых, он не предпринял и попытки освободить других заключённых.
“Стало известно, что побег был совершён с помощью волшебной палочки, похищенной около недели назад из лавки Оливандера неизвестными.
Незадолго до побега у Долохова было свидание с Драко Малфоем, однако, мистер Малфой…”
Чтение Люциуса прервал внезапно появившийся в его кабинете Драко.
- Отец, мне надо срочно поговорить с тобой.
- Я тебя слушаю… - спокойно ответил Люциус.
- Ты же обещал, что всё будет…
- А что тебя смущает?- перебил он сына.
Драко положил перед отцом на стол тот же номер Ежедневного пророка, который только что свернул Люциус.
- Вот! Долохов бежал из Азкабана! – голос Драко был исполнен праведного негодования.
- И что с того? – Люциус только усмехнулся.
- Но ты просил меня пропуск и…
- Но ты ведь заявил ровно за сутки до предполагаемой даты своего визита, что его у тебя похитили, как я тебя просил?
- Да, но в письменном виде! – Драко сверкнул глазами.
- А как ты мог сделать это в устном, на кануне Рождества? Кажется, Министерство почти в полном составе ушло на каникулы… - Люциус лукаво улыбнулся. - Кроме того, у тебя на время визита, кажется, железное алиби… в лице самого спасителя всего магического мира?
Драко ничего не ответил, мрачно тряхнув головой.
- Я больше никогда не пойду у тебя на поводу… - начал он.
- А больше и не понадобится! – весело перебил его Люциус, опять разворачивая газету.
Он давно не ощущал себя таким довольным.
Ему удалось сполна оплатить свой долг.
|
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
