Отправлено: 29.11.09 00:45. Заголовок: Фандомы – микс, мини. Рейтинги... теперь любые.

Предлагаю продолжить тему )
http://thepensive.forum24.ru/?1-19-0-00000010-000-0-0-1249580045
Не все фандомы охватили, а некоторые требуют еще внимания.
P.S.
Еще раз – респект всем авторам, сотворившим такое чудо.

P.S.S.
Нет смысла придерживаться темы, заданной дженовиками.
Единственное условие – мини, не больше 5-ти страниц текста.

 Отправлено: 29.11.09 00:49. Заголовок: Название: "Генри..

Название: "Генрике"
Автор: Азазелло
Фандом: Дюма («Сорок пять»)
Пейринг: Шико/Генрих III
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: ни на что не претендую.
*******************************

- Где мой Шико? – еле шевеля губами произнес Генрих.

- Он здесь, мой король, - прошептал Наваррец.

Я заставил себя подойти к нему, к его пахнущему кровью ложу. Я никогда не считал себя трусом. Почему же меня сотрясает дрожь, когда я смотрю на него? На его лбу, высоком и безупречном – да, теперь я готов признать это – мой Генрих всегда был красив, слишком красив для короля, - выступил пот.

- Вот и ты, - его губы дернулись, изображая улыбку. Добрую, мудрую улыбку.

Я бы мог посмеяться над этим – в этот раз роль великомученика удалась ему на славу. Не потребовалось и плетей, к которым он питал особую привязанность, приведшую его в итоге в могилу… Не всем удалось оценить его шутовской талант, некоторые оказались так неостроумны, что даже смогли догадаться, что Генрих над ними издевался… Неважно, что сам не понимал этого толком.
Но в этот раз Генрике не шутит. И мне больше не до смеха. И никогда не будет. Напрасно Наваррец уже смотрит на меня с таким видом, будто уже приготовил для меня уздечку. Я не смогу дать ему то, что дарил своему единственному Генриху.
Умирающий король, неловко зашитый медиками, в последний миг успевший ударить убийцу стилетом, чтобы вскоре простить, смотрит на меня осмысленно, с сочувствием. Ему меня жалко. Он обеспокоен.
Меня трясет с головы до ног.

- Что с тобой, друг мой? Ну же, улыбнись мне. Я так люблю, когда ты смеешься, мой… самый любимый… друг.

Вышло двусмысленно. Наваррец решил оставить нас наедине и отошел в дальний угол палатки, выгнал слуг, солдаты и священник вышли сами.

Наваррец – умный славный парень, хотя и трус. Он решил правильно. Ведь Генрике любил меня больше своих надушенных миньонов, недаром я, а не они составляли ему компанию в спальне.

За исключением тех случаев, когда меня не было в Лувре, они и не надеялись занять мое место. И только от злости и ревности кидали мне в спину россыпь шпилек, тупых, как они сами и так же ловко метивших мимо цели.

Я не знаю и не хочу знать, что мой изнеженный, рожденный править на небесах (если, правда, там не имеют ничего против правителей, носящих серьги), а не в грязной, кишащей змеями в человеческом обличии Франции делал с ними. Они рвались к нему в покои, тая от одного прикосновения его безупречной формы, розовой, как раковина и нестерпимо воняющей духами руки. Так часто, слишком часто, увы, его унизанные дорогими перстнями пальцы нежно скользили по их персиковой коже, а я, сидя в кресле, так, что торчали только мои ноги, издавал стонущие премерзкие звуки, заставляя Генриха, отвлекаясь, смеяться, а миньона злиться оттого, что те самые звуки хотелось издавать ему, но не в моем оскорбительном присутствии.

Я не знаю. Не хочу знать, почему некоторые из них смотрели на короля с не меньшей жадность, чем иные юнцы на его бесстыжую сестрицу. Из тех, кого Генрике не успел приучить носить серьги и помадить усы. Не знаю, почему временами они были готовы драться друг с другом только потому, что король на одного смотрел нежнее, чем на другого. Все это не важно. Теперь точно не важно. Лично я охранял его сон. Я единственный во всей Франции действительно охранял сон французского короля.
Я делал это бескорыстно, за радость видеть его физиономию, обычно мечтательную, что приводило меня в отчаяние, но иногда с пылающими от внутреннего огня щеками. С глазами - да, красивейшими глазами, - но становившимися еще прекраснее, когда в них, подобно молнии на темном небе вспыхивала яркая пронзительная мысль. Я бывал тогда счастлив. Я так не радовался, наверное, даже когда начинали ходить мои сыновья или произносили свое первое слово. Возможно, потому что я уделял им не так много внимания, как Генриху. Я нянчился с ним, а не с ними. Он был моим детищем, намного в большей степени, чем этой ведьмы, его матери, недаром она буравила меня таким взглядом, что я предпочитал пить только из кубка ее сына.
Тот огонь разжигал в нем я.

Он был не глуп, мой славный Генрих. Неважно, что вся Франция путала, кто из нас король, а кто дурак. Неважно, что я подыгрывал ей.

Я падаю перед ним на колени. Сжимаю в своей грубой руке его нежную ладошку. Такая прохладная.

- Все присягнули Генриху Наваррскому, кроме тебя. Почему? Ты пропадешь... без покровителя, мой Шико. И… он же тебе нравится.

Неужели это ревность промелькнула в затуманенных глазах моего Генриха?

- Для меня нет другого короля, кроме тебя, Генрике, - говорю я. – Пока бьется твое сердце – ты мой король.

Почему мой голос срывается? Почему я так жалок, когда должен поддерживать его и сейчас? Я ведь для того и послан на эту проклятую землю – только чтобы своей веселостью придавать ему сил.

- Не плачь. – Его пальцы дергаются в моей ладони. – Я… счастлив, что… это ты… Ты сейчас со мной. Я…

Его пальцы скручивает спазм, а затем они застывают, как обломки мрамора. Я тихонько вскрикиваю, я не хочу верить в то… Что это сердце больше не бьется. Что он не успел договорить – уже не важно. Я знаю, что он хотел сказать и, наверное, поэтому я глохну от чьего-то вопля.

- Нет!!!

Меня хватают за плечи, оттягивают от его ложа. Здесь много людей. Разве Наваррец не выгнал их всех? Это я кричу?

- Нет!!!

И это он обнимает меня за плечи, прижимая к себе с силой, которой я не ожидал в нем обнаружить.
Теперь я его. Это то, что он мечтал отнять у моего Генрике. Францию и меня.

И я, и Франция покорно сдадимся, затихнем и смиримся в его железных объятиях. Но это будет потом. А сейчас я не слышу, не вижу и не знаю ничего, кроме того, что не могу перестать кричать и пытаться вырваться.

Потому что я сейчас смешон, единственный, кому здесь по-настоящему нестерпимо больно. И я точно знаю, что никогда больше смешным не буду.

 Отправлено: 08.12.09 12:05. Заголовок: Хочу продолжить... ..

Хочу продолжить...
Предыдущий фик блестящий, а у меня не то чтобы даже фик...

Название: “Монсеньор”
Автор: MaryAnn
Редактор: Morlie
Фандом: можно отнести к Дюма “ Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя ”, но с очень большой натяжкой
Рейтинг: R
Жанр: Romanсe
Размер: мини
Саммари: про любовь
Примечание: Написано по заказу “что-нибудь слешное, и чтобы был диалог в койке” для пис_ака
Ответственности за совпадения или расхождения с историческими реалиями автор на себя не берёт. Это всё художественный вымысел автора.
Отдельная благодарность моему редактору за внимательнейшее отношение к тексту (просеяла в буквальном смысле решетом!!!)

1672 год, Сен-Клу
- Ты как всегда восхитителен!
- Но уже немолод…
- Не мели чуши! Тебе нет и тридцати! Тогда как я…
- Монсеньёр*! Если бы ты был хотя бы на четвёртую часть хуже, чем сейчас, я бы ни за что с тобой не остался!
Брови собеседника нахмурились: видимо, он пытался переварить двусмысленный комплимент. Он даже перестал перебирать пшеничные пряди густых волос друга, удобно разместившегося на его груди.
- Жемчужинка**! Временами я не могу понять: то ли ты мне льстишь, то ли тонко иронизируешь. А может быть, и то, и другое вместе…
- Я тебя люблю, - тихо ответил тот, кого назвали Жемчужинкой.
Монсеньёр крепче сжал объятья и притянул русую макушку для поцелуя.
- В отличие от твоей жены. - немного погодя добавил Жемчужинка.
Его партнёр только и смог, что хмыкнуть:
- О какой жене ты говоришь?
- Об обеих, друг мой принц, об обеих. Первая, Генриетта***, была слишком коварна и пронырлива…
- И поэтому ты её притравил на горе моему братику Луи? – желчно вставил принц.
- … второй, Лизолетте****, не хватает такта и деликатности. - игнорируя реплику любовника, продолжил Жемчужинка.
Сладкая парочка лежала под лазоревым, затканным золотыми лилиями балдахином на огромной кровати, с которой не удосужились убрать покрывало. Свечи в большом бронзовом канделябре в виде прекрасной богини охоты догорели уже до половины, в незадёрнутые тяжёлыми бархатными шторами окна светила луна, сегодня необыкновенно яркая и большая. В свете лунной дорожки их белые тела выглядели античными скульптурами.
По всей комнате в беспорядке были разбросаны камзолы, перевязи и башмаки. Два позолоченных купидончика лукаво поглядывали на последствия любовной битвы, которая разворачивалась здесь каких-то пять минут назад. На голове одного красовался русый парик, с плеча другого свисал шёлковей кремовый чулок.
Любовники так до конца и не освободились от одежды. На Монсеньёре ещё держался парик цвета воронового крыла, а бёдра обтягивали приспущенные панталоны. Жемчужинка был в рубашке, бесстыдно открывающей ягодицы, и одном кремовом чулке.
- Я скучал… - начал принц, шумно втягивая воздух и нежно проводя кончиками пальцев по груди любовника, открывающейся через разорванную ткань батистовой рубашки, - я смертельно скучал по нашим забавам и проделкам, по жизни, которую ты наполняешь смыслом, по твоей тёплой и такой нежной коже, по запаху, который сводит с ума - ведь ни одна, даже самая хорошенькая и искушённая в любви, женщина не может похвастаться твоими достоинствами. Я скучал по тебе, мой Лоррен.
- Говорят, ты упал в обморок, когда узнал о моём аресте? Это правда?
- Ну, в обморок, не в обморок, но мой дражайший братик Луи не должен был так поступать!
- Ты не думаешь, что он может ревновать?
- К тебе? – брови Монсеньёра удивлённо поползли вверх.
Жемчужинка тихо рассмеялся.
- Нет. К королевству, разумеется!
- Ты всегда был острым на язык… Мне так тебя не доставало… - принц ещё теснее сжал любовника в объятьях, целуя доступные для губ местечки.
- Но ведь у тебя были моложе…
- Были.
- И красивее…
- Возможно…
- И уж наверняка более искусные в постели…
- Но знаешь, я не упаду в обморок, если кого-нибудь из них арестуют.
________________________________________________________________________
* - Monsieur (вообще-то Месье, но Монсеньёр звучит как то элегантней ;))))) Филипп I Орлеанский (1640-1701), брат Людовика XIV
** - Cadet de Perle, прозвище Филиппа де Лоррен-Арманьяк (1645-1702), также известного под именем шевалье де Лоррена. В 1658 году он был представлен герцогу Анжуйскому, ставшему в 1660 герцогом Орлеанским, фаворитом которого оставался до самой смерти принца. Конфликтовал с обеими супругами герцога, а смерть первой, Генриетты Английской, считали его рук делом – якобы он отравил ее при посредничестве маркиза д'Эффиа. В 1670-1672 годах находился в ссылке в Италии, но благодаря настойчивым просьбам Филиппа Орлеанского смог вернуться ко двору. Шевалье де Лоррен описывается как человек жестокий, с садистскими склонностями, агрессивный, заядлый бретер и игрок. При этом он отличался остроумием и сообразительностью, что позволяло ему долгое время пребывать в фаворе. Благодаря безупречным внешним данным - высокий крепкий блондин с красивыми чертами лица - "пользовался успехом у обоих полов".
*** - Генриетта – Генриетта Анна Стюарт (1644-1670)
**** - Лизолетта - Елизавета Шарлотта Пфальцская (1652-1722)

 Отправлено: 08.12.09 12:42. Заголовок: MaryAnn Какое симпа..

MaryAnn
Какое симпатичное продолжение )
Спасибо!
Надеюсь, цепочка продолжится

 Отправлено: 10.12.09 20:31. Заголовок: Брунгильда , спасибо..

Брунгильда , спасибо...

У меня мало оригинального... и опять не то чтобы фандом...

Название: “Трепетная душа”
Автор: MaryAnn
Редактор: Morlie
Фандом: вообще не фандом… если не считать одним большим фандомом весь Древний Рим с его более чем интересными личностями
Рейтинг: PG-13
Жанр: Romanсe
Размер: мини
Статус: окончен
Саммари: про любовь
Примечание: Написано по заказу “что-нибудь нежное, нежное…” для пис_ака

"Трепетная душа, нежная странница
Гость и друг в человеческом теле,
Где ты сейчас скитаешься,
Ослабленная, продрогшая, беззащитная,
Неспособная играть, как прежде?"

император Адриан

Открытую террасу слегка обдувал ветерок, но сам воздух жаркой южной ночи, нагретый иссушающим солнцем за день, был густым и душным, как туманы в дельте Нила. Несмотря на это, в такую ночь - безлунную и бесконечно звёздную - хотелось любви.
И у него она была. Красивая, стройная - его греческая любовь. Приподнявшись на локте, Адриан* любовался скульптурными формами своего возлюбленного, чётко проступающими в свете лампады, пламя которой колыхал ветер.
- Ветер с пустыни… Жарко… - произнёс юноша, переворачиваясь со спины на живот и устремляя на него взгляд своих черных глаз. Большие и влажные, как плоды оливы из родной ему Греции, они блестели живым огнём, мгновенно наполняя нежностью душу императора до краёв.
Хочется обнять, прижать к себе, бесконечно ласкать это тело. Но ветер из пустыни иссушил ночь. Он добрался и сюда - все такой же горячий, не взирая на сень оазиса кипарисов и струи фонтанов. Местные жители говорят, что это злобный Сет - извечный враг жизни и противник Осириса, наслал суховей из пустыни.
Ладонь Адриана ложиться на упругую ягодицу юноши.
- Жарко… - снова произносит юноша, смежив веки.
- Я знаю, милый.
- Здесь мало воды, здесь пустыня. И этот иссушающий ветер…
- Мы не задержимся надолго. Я улажу дела с местным прокуратором, и мы тут же поедем на север. Поплывём вверх по Нилу до моря - и домой, в Рим…
- Да… - На его губах появляется намек на улыбку.
Тёплые вишнёвые губы. Сама Венера, богиня, рождённая из морской пены, умерла бы от зависти при виде такой красоты. Прелестные, как лепестки едва распустившейся розы. Яркие, как созревшие зерна граната. Такие свежие и манящие. Адриан готов пить их, не отрываясь. И не отрывая рук от его тела – смуглых бёдер, плеч, чёрных, как смоль, волос в крупных завитках.
- Я хочу искупаться. - Юноша устало и томно вздыхает.
- Конечно, милый! Я велю слугам сейчас же наполнить бассейн.
- Вода в нем нагревается ещё быстрее. Я слышал, охладиться сейчас можно лишь в реке. Особенно утром, когда солнце только-только появляется на горизонте.
Адриан почувствовал лёгкий укол. Едва различимый, но потом что-то с силой сдавило его могучую грудную клетку. На мгновенье у него перехватило дыхание, будто бог Вулкан опустил свой тяжёлый молот на грудь, как на наковальню.
Он представил себе, как его Антиной** входит в тёмные воды, окрашенные рассветными лучами. Как эти лучи обнимают его тело, ласкают шелковистые волосы. Божественно прекрасный. Юный бог красоты. Даже Аполлон может позавидовать такому совершенству.
И это божество лежит рядом с ним. До него можно дотронуться рукой.
Боги милостивы к нему.
Он провёл рукой по обнажённому телу Антиноя. Какая у него прохладная кожа, не смотря на ночную духоту. Прохладная и нежная. Император не отказал себе в удовольствии прильнуть губами к бедру любовника.
Антиной в полусне зашевелился, привычно закидывая руки на голову Адриана.
- Спи, мой милый… Я не буду тебя тревожить. Завтра, после твоих нильских купаний, я покажу, как сильно люблю тебя…
_______________________________________________________________________
* - Публий Элий Траян Адриан (76-138, император Римской империи с 117)
Самой большой любовью Адриана был, несомненно, юноша Антиной. Адриан познакомился с Антиноем в 124 году, когда следовал по провинции Вифиния на северо-востоке Малой Азии. С 128 года юноша неотступно находился при императоре. В 130 году, когда они находились в Египте, Антиной утонул в Ниле. Обстоятельства трагедии были загадочными и дали почву для многих слухов. Доподлинно известно, что горе Адриана было безутешно, и он приказал жрецам обожествить Антиноя.
** - Антиной (около 110 - 130)
Адриан основал город Антинуполь на месте гибели своего фаворита, воздвиг в его честь статуи в нескольких городах, было выполнено также множество его скульптурных портретов. Масштабы увековечивания его памяти были исключительными. Придворные астрономы выделили на небе созвездие Антиной, спорадически использовавшееся вплоть до XIX века, но ныне отменённое.
В Египте Антиноя отождествляли с Осирисом.